Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

— Вы уже все прочитали, комиссар?

— Конечно.

— И как вам? Там что-то пикантное?

— Мне кажется… даже не знаю, как назвать… Что-то едкое, жалящее, вскрывающее тайные пороки лиц, которых все привыкли уважать.

— Все они были любовниками Аличе Бельтраме?

— Возможно.

— Можно мне почитать? — спросил Стуки.

— Хорошо, я приготовлю для вас фотокопии. Ах да, доктор Салмази изволил сообщить мне из своей антропологической пещеры, что ему нужно еще пару дней и потом он всех нас просветит.

Стуки понимал, что совсем забросил Арго, резко уменьшив количество и время прогулок, и что попросту избавился от Микеланджело, отправив его в архив удостоверений личности.

Надышавшись тоннами пыли, во второй половине дня парнишка появился в кабинете инспектора Стуки, чтобы услышать, что тот очень занят.

— Чем? — спросил Микеланджело.

На что этот наглый полицейский с красивыми темными глазами нахмурился и сказал, что ничего не знает и ничего не скажет.

Подобное невнимание к нуждам ребенка вскоре дошло до ушей сестер из переулка Дотти, которые не упустили возможности устроить инспектору выволочку. Не успел Стуки вставить ключ в замочную скважину двери подъезда, как услышал раздавшийся с балкона приторно-сладкий дуэт голосов. «У меня проблемы», — подумал инспектор.

Из квартиры инспектора Стуки доносился радостный собачий визг. Полицейский поспешил к себе, надел на собаку поводок и отправился с ней на прогулку. Пес носился по двору, словно ракета, но, заслышав голоса сестер, остановился как вкопанный.

— Вы уже бросили его на произвол судьбы? — раздался голос старшей сестры.

— Кого? — инспектор сделал вид, что не понимает.

— Мальчика, кого же еще?

— А, Микеланджело…

— Вы знаете, его мама нам звонила, потому что она переживает.

— И что же ее так взволновало?

— Не стоит иронизировать, инспектор. Мы посоветовали нашей подруге прийти и лично поговорить с вами.

— Со мной?

— Мы дали ей ваш номер телефона. Она вам позвонит.

Антимама, что это значит? Стуки в замешательстве уставился на смеющегося пса.

— Нет ничего смешного, псина, — проговорил полицейский. — Ты еще не знаешь человеческих мам. Они опаснее любой водородной бомбы.

— Пойду приготовлю себе что-нибудь на ужин, — сказал Стуки, обращаясь к Сандре и Веронике.

— Идите, идите, — откликнулись соседки, — мама Микеланджело сама с вами свяжется, не беспокойтесь.

Стуки включил телевизор, чтобы узнать последние новости. Инспектор немного пощелкал пультом, выбирая между национальными программами и местными сетями, пока не наткнулся на передачу одной молодой, но уже довольно известной тележурналистки. Сегодня она брала интервью у синьоры Бельтраме, матери пропавшей Аличе. Стуки никогда раньше не встречал эту женщину и постарался как следует запомнить ее лицо. Синьора Бельтраме отвечала на вопросы журналистки довольно монотонно и односложно. Да, они слышали о найденном скелете. Нет, никто из представителей властей с ними не связывался. Да, у них есть доверенный адвокат, который поможет им в этом деле. Глядя прямо в камеру затуманенными глазами, мать Аличе высказала надежду на то, что правда наконец выйдет наружу и правосудие победит. Всем своим видом женщина выражала немного боли и много беспокойства.

Стуки достал из холодильника сыр, отрезал кусок хлеба и открыл бутылку темного пива. Он вынул из духовки остававшийся там со вчерашнего дня кусок соленого пирога и откусил его, предварительно сделав большой глоток пенящегося напитка. Он все еще жевал пирог, поэтому подождал, прежде чем ответить на телефонный звонок. «И если это опять Герпес Зостер, — подумал инспектор, — я отвечу ему, выпустив на свободу струю газа, которая одиноко бродит в моих внутренностях. Потому что это уже ни в какие ворота…»

— Синьор Стуки?

— Да, это я.

— Меня зовут Елена, я мама Микеланджело. Вы не могли бы уделить мне десять минут вашего драгоценного времени? Я бы хотела поделиться с вами кое-какими своими соображениями по поводу моего сына.

— Если честно…

— Если, конечно, это возможно. Я не хочу вам мешать.

— Когда?

— Я нахожусь недалеко от вашего дома.

Антимама!

Дверной звонок прозвенел очень деликатно. Женщина, представшая перед инспектором, оказалась замечательным образчиком генотипа ХХ. Она, как на глаз прикинул Стуки, сменила за свою жизнь тридцать шесть календарей, может, тридцать восемь. Нет, скорее тридцать шесть. Стуки так и остался стоять с недонесенным до открытого рта куском сыра азиаго. Опомнившись, он быстро спрятал его за спину, немного стыдясь: сыр, холестерин, закупорка артерий. Этот логический ряд можно было продолжить многими видами будущей гипофункции. Не самая хорошая реклама для его мужественности.

— Приятно познакомиться, Елена. Я — мама Микеланджело.

Ну, понеслось.

— Да, он немного обиделся, но ведь это так естественно: мальчик сразу к вам привязался. И это невероятно: после того как его отец нас бросил, во всех взрослых мужчинах Микеланджело видит врагов. Однако могу себе представить, что человек с вашим опытом, тот, который знает, что такое жизнь и какой важной она может быть… как не привязаться?

— Синьора…

— Вы же понимаете, как для подростка важна мужская фигура, пример для подражания, пусть даже временный. Поверьте, я вполне отдаю себе отчет, что не могу претендовать на то, что вы все свое время посвятите Микеланджело. Я это знаю и понимаю вас. Но ваши соседки, Сандра и Вероника…

— Синьора…

— Да, именно они вселили в меня надежду, что задача вам под силу, потому что вы прежде всего обладаете достаточной чувствительностью и уделяете внимание ближним. Вы харизматичны и умеете расположить к себе. Когда я рассказала подругам о моих проблемах с моим Микеланджело, с моим сыном, у которого такой бунтарский характер, что ни одна мать не справится, Сандра и Вероника вспомнили о вас, и мы вместе решили, что, возможно…

— Стоп!

— Что, простите?

— Вы вместе решили? Что именно, синьора?

— Что вы сможете вытащить мальчика из той ямы, в которой он оказался. Его оставили на второй год, он постоянно раздражен, ненавидит весь мир и не умеет общаться.

— Я? За несколько часов, проведенных с ним в полицейском участке?

Синьора Елена застыла на полуслове, пораженная тоном полицейского. Сейчас Стуки напоминал ей матроса, собирающегося отплыть к дальним берегам, не помня ни о своих привязанностях, ни об обещаниях. Глаза женщины заблестели.

— Нет, я хочу сказать, — пошел на попятную Стуки, — что за эти пару дней с Микеланджело я только прозондировал почву, чтобы понять, что он за человек. И сейчас я обдумываю стратегию. Я собираюсь поручить ему дело, которое бы заставило парня почувствовать себя действительно нужным. Вот почему я не давал о себе знать. Кроме того, в эти дни я слишком занят. Мы работаем над довольно деликатным расследованием.

— И вы вовлечете в эту работу Микеланджело? — теперь глаза женщины сверкали, словно радужные крылья бабочки.

— Привлекать его к расследованию мы, конечно, не можем, но, возможно, какая-нибудь важная для нас вспомогательная работа для мальчика найдется.

Они расстались, испытывая облегчение. Стуки ощущал себя подавленным великодушием материнского сердца, женской красотой и видом деликатных нежных рук. Она, в свою очередь, убедилась, что этот надежный и полный обаяния полицейский в состоянии хоть немного поднять настроение ее сыну. Ведь было бы достаточно подтянуть его всего на несколько сантиметров, чтобы тот смог наконец выбраться из ямы.

Любовь растворяется в воде. Как сахар, как соль. Бывает, ты растворяешься сам, но чаще тебя растворяют.

Мэр города решил баллотироваться на второй срок, но потерпел неудачу: один раз его избрали, а второй — уже нет. Его обошли с минимальным