Белая ложь - Данил Харченко

— Ты прекрасна, — прошептал Мэтт, не скрывая восторга.

Она отвела взгляд к окну, где уже сияла кровавая луна.

Мэтт аккуратно взял Джинни под руку, его ладонь была горячей и напряжённой. Он вывел её из кабинета медсестры, и они пошли по длинному коридору «Йелоу-Холла». Красные витражи на окнах окрашивали стены в багровый свет, и каждый шаг отдавался в тишине, нарушаемой только их дыханием.

Они миновали старую аудиторию истории искусств, где на стенах висели выцветшие постеры выставок начала семидесятых. Прошли мимо закрытой двери библиотеки редких изданий, и Джинни уловила знакомый запах воска от полированных дубовых полок. В конце коридора сквозняк хлопнул тяжёлой дверью, ведущей в холл, где уже слышался слабый шум музыки — бал начинался.

Джинни повернула голову, и сердце ухнуло вниз. У самого окна стояла Клэр, но теперь на ней было не белое платье, а точно такое же, какое только что надела Джинни. Те же кристаллы, то же сияние шёлка.

Джинни зажмурилась, а когда открыла глаза, Клэр уже стояла у противоположной стены, ближе к старым шкафчикам. Повернула голову в сторону лестницы — и снова она там, чуть дальше, улыбаясь мёртвым ртом, копируя каждый её шаг.

Они миновали арку с резным гербом университета «Hillcrest 1898», и когда шагнули на лестницу, Клэр стояла на пролёте выше, и её кости просвечивали сквозь ткань платья, искрясь в свете кровавой луны, пробивавшейся из окон.

Мэтт осторожно вывел Джинни через дубовые двери холла, и холодный вечерний воздух мгновенно обжёг кожу. Перед ними раскинулся кампус, залитый багровым светом. Джинни замерла, всматриваясь в небо: огромная красная луна висела над лесом. Её свет проникал сквозь ветви елей, окрашивая оставшийся снег в оттенки рубина.

— Ты в порядке? — спросил Мэтт, слегка сжимая её руку.

— Не знаю… — выдохнула Джинни, и ей казалось, что это всё сон, что мир вокруг растворяется в крови и лунном свете. Всё казалось нереальным, невозможным, но ноги сами шли вперёд, ведя за собой тело, которое отказывалось подчиняться разуму.

Мэтт повёл её к лесной тропинке, где снег скрипел под ногами. Тени деревьев растягивались, сливаясь с красным светом, и казалось, что по стволам деревьев медленно течёт кровь. Лес вокруг пульсировал.

Она моргнула — и на краю поляны появилась Клэр. Джинни хотела закричать, хотела повернуть назад, но тело не слушалось.

— Всё будет хорошо, — тихо сказал Мэтт, и Джинни услышала его голос, будто сквозь толстое стекло.

Красная луна повисла над ними, освещая лес, наполняя всё вокруг странным, чарующим, ужасным светом. Джинни шла дальше, чувствуя, что не может сопротивляться, что лес сам затягивает её.

Рука Мэтта уверенно держала её за локоть, направляя по узкой тропинке, уходящей вглубь леса. Снег скрипел под ногами, эхом отдаваясь в темноте, а красная луна заливала всё вокруг тусклым, болезненным светом. Джиневра чувствовала, как что-то внутри неё ломается, будто шаг за шагом она переступает границы привычного мира.

— Почти пришли, — тихо сказал Мэтт.

Ветви деревьев сливались в сплошную стену. Их очертания искажались, ветви тянулись, изгибались, образуя узоры, похожие на спирали. Казалось, сам лес дышит, сжимаясь и расправляясь. У Джинни закружилась голова. Она вцепилась в рукав Мэтта, но тот не остановился.

Пруд появился внезапно — гладкий, неподвижный, как отполированное стекло. Красная луна отражалась в воде, превращая её в расплавленный рубин. И в этот миг по периметру вспыхнуло пламя.

Джинни вздрогнула. Огонь выстроился по кругу. Воздух стал густым, горячим, с запахом горящей смолы. Она сделала шаг назад, но Мэтт резко толкнул её вперёд.

— Мэтт! — крик вырвался сам. — Что ты делаешь?!

Он не ответил. Лишь молча поднял взгляд — и Джинни поняла, что в его глазах нет жизни. Вместо привычного мягкого взгляда там застыло что-то чужое, ледяное. Он расстегнул куртку, и из-под неё выпала ткань — красный балахон, такой же, какие она видела на фотографиях из дневника Клэр.

— Нет… — прошептала она, но Мэтт уже накинул его на плечи.

Из пламени, точно из воздуха, вышли фигуры. Люди в алых балахонах, лица скрыты под капюшонами. Они шли медленно, шаг за шагом, выстраиваясь вокруг пруда. Их движения были синхронны, и от этого внутри у Джинни всё похолодело.

Мэтт сделал шаг к ним и встал рядом, став одним из.

— Что… что это? — голос Джинни сорвался.

Никто не ответил. Только треск огня и низкий гул, похожий на шёпот множества голосов. Слова сливались в одно, теряя смысл. Пространство вокруг стало дрожать, как стекло под ударом.

Джинни закрыла глаза, но красный свет всё равно прожигал веки. Мир стал зыбким. Земля под ногами качнулась, и ей показалось, что ветви деревьев вокруг вращаются, переплетаются, образуя воронку. Огонь, луна, отражение воды — всё смешалось.

Она услышала чей-то смех. Детский, знакомый. Потом — крик.

— Прощай… — шепнул женский голос.

Перед Джинни, прямо на снегу, опустилась Клэр. Та самая, что была мертва. Лицо белое, глаза пустые, из уголков губ и глаз текли тёмные капли. Она плакала, и слёзы падали на снег, оставляя алые следы.

— Клэр… — выдохнула Джиневра, отступая, но ноги запутались в подоле. Мир закружился.

Пламя стало ярче, поднялось выше, затопило всё вокруг. Красный свет разлился по воде, по лицу Клэр, по её рукам, и вдруг Джиневра увидела — под балахонами стояли не люди. Их лица — восковые, пустые, как манекены. Лишь Мэтт, в центре, смотрел на неё с выражением чего-то невыразимого: жалости и восторга одновременно.

— Это не ты… — прошептала Джинни. — Ты не Мэтт…

Он не моргнул.

Шёпот стал громче. Слова звучали нараспев, их ритм сбивал дыхание. Голова гудела. Ветви снова начали двигаться — медленно, тяжело, превращаясь в спирали. Огонь полз по ним вверх, и всё пространство стало вращаться вокруг неё.

Джиневра упала на колени. Снег был ледяным, но она его не чувствовала. Голоса сливались в один непрерывный звон. Воздух дрожал.

Она подняла глаза и увидела, как Клэр протягивает к ней руку, вся залитая пламенем. Её губы шевелились, но Джиневра не смогла распознать что та шептала. Гул и треск огня заглушал все вокруг.

Мир раскололся на части. Всё завертелось, закружилось. Красная луна взорвалась ослепительным светом. Последнее, что Джиневра успела почувствовать — холод. И падение.

Снег встретил её тело мягко, почти бережно. Лес поглотил всё.

Глава 23. Спасая подругу.

Лора бежала впереди по длинному коридору исторического корпуса «Йеллоу-Холл», каждое движение будто сжимало грудь от ужаса. Фонари на стенах отбрасывали длинные тени, двери