Под зонтом Аделаиды - Ромен Пуэртолас

Спустя два часа, как было уговорено, я снова наведалась в «М-скую газету», где Слабосиль вручил мне два десятка фотокарточек, к которым я добавила подпись. Клод, сопровождавший меня в редакцию, помог мне расклеить эти листовки во всех стратегических точках города, в первую очередь на главной площади, ставшей местом трагедии, а также на доске объявлений у здания мэрии, на платанах в центральном районе, у входов в кафе и популярные рестораны. По дороге мы останавливали прохожих на улицах и показывали им фотографию светловолосой женщины. Мне казалось, нет ничего проще, и я не сомневалась, что скоро мы наткнемся на кого-нибудь, кто ее непременно знает.

Раз уж мы зашли в редакцию, я воспользовалась случаем дать объявление о розыске и в «М-скую газету». Его должны были опубликовать на следующее утро и таким образом оповестить добрую часть городского населения. В общем, мы закинули удочку с наживкой, и теперь только оставалось ждать, когда клюнет рыбка.

Вы когда-нибудь ходили на рыбалку? Я – никогда. Но, похоже, это занятие исключительно для тех, кому не занимать терпения. А у меня терпение отсутствует напрочь.

Ждешь, скучаешь, томишься, часы тянутся, как резина, а результат кажется все более неопределенным. Сдается мне, выражение «уйти несолоно хлебавши» придумано кем-то как раз за таким вот времяпрепровождением, которое называют рыбалкой.

Вы поймете, о чем я, когда узнаете, что за два дня мы не получили ни одного звонка. По крайней мере, по делу, ибо некий гражданин все же позвонил нам и заявил, что на фотографии, увиденной им на фонарном столбе, он опознал свою двоюродную бабку, почившую от воспаления легких тридцать лет назад, и его постигло изрядное душевное потрясение. Гражданин верил в духов и усмотрел в данном событии некий знак, персональное послание от упомянутой родственницы, переданное ему с некой целью. Я повесила трубку, не дослушав с какой.

Второй звонок был от следственного судьи Ажа. Он желал знать, с чего это я устроила такую шумиху вокруг блондинистой незнакомки. «И кто она вообще такая? Что вам от нее нужно? Не уверен, что ваши действия законны». – «Не беспокойтесь, ваша честь, если мой план сработает, вы первым обо всем узнаете». Он еще некоторое время ворчал на другом конце провода о том, что моя затея ему не нравится.

Я же упорно продолжала публиковать объявление о розыске и на следующий день, и через день.

А потом наконец произошло нечто экстраординарное, от чего я чуть было не потеряла рассудок.

В прихожей раздался звонок, и я сама открыла дверь, поскольку как раз перекладывала папки с материалами дел в шкафу в коридоре. У порога стоял незнакомый мужчина, который при виде меня почтительно сдернул картуз:

– Добрый день, мадам.

– Мэтр, – поправила я.

– Я пришел по объявлению.

– По какому объявлению? – не поняла я; признаться, к тому моменту оно уже вылетело у меня из головы.

– О розыске женщины на фотографии.

Я впустила его и проводила в кабинет, но присесть он отказался:

– Нет-нет, благодарю, я всего на минутку, зашел к вам по дороге на работу.

– Стало быть, вы знаете эту женщину? – спросила я, протянув ему увеличенную фотографию блондинки. Сердце у меня колотилось так, что грозило выскочить из груди.

– Нет-нет, я с ней не знаком, но, возможно, я сумею вам помочь.

Эйфория у меня сменилась разочарованием и злостью.

– Не понимаю, месье, чем вы мне поможете, если не знакомы с ней.

Я уже подумала было, что к нам принесло еще одного сумасшедшего. Первому явился призрак двоюродной бабки, а у этого что стряслось?

– Да, не знаком, – повторил мужчина, поглаживая пальцем лицо на фотографии в газете, – но могу вам с уверенностью сказать, что это фрёйляйн.

– Кто?..

– Фрёйляйн.

– Фрейлейн?..

– Именно. Она немка, подружка фрицев, в общем. Я их за километр чую – прошел войну, мадам.

Я взглянула на снимок. У толстой женщины были белесые волосы, светлая младенческая кожа и тяжелые, угловатые, суровые черты лица. Немка? Почему бы, собственно, нет?

– Немка, значит? – повторила я.

Он кивнул:

– Это должно вам помочь. Немцев у нас в М. не так чтобы много.

Мужчина надел картуз, приподнял его куртуазно на прощание и удалился по своим делам.

Я пару секунд сидела безмолвно и неподвижно за столом, прислушиваясь к трескотне пишущей машинки, за которой работала Катрина. Однако нежданный гость был прав: немцы по городу М., так же как негры или женщины-адвокаты, толпами не ходят…

Разумеется, была вероятность, что мужчина в картузе ошибся. В конце концов, национальность у людей на лбу не написана. Что, к примеру, отличает какую-нибудь француженку из восточных областей, скажем из Меца или Кольмара, от немки либо бельгийки? Разумеется, есть некоторые характерные особенности, похарактернее прочих, но это вопрос весьма деликатный. Я сама родилась на юге Франции, но притом очень светлая блондинка. Белокурая, как какая-нибудь эльзаска.

В данный момент у меня не было ни одной зацепки в деле, и я ухватилась за этот «немецкий след», как за доску с «Титаника», дрейфующую на волнах. Если женщина на фотографии действительно немка, это можно было признать, как мне казалось, вполне убедительной отправной точкой для дальнейших поисков, ведь должны же быть где-то сведения о ней. М. – довольно крупный город, но в нем нет иностранных представительств. Зато наверняка можно найти информацию в немецком посольстве в Париже.

Предупредив Клода и Катрину о своем намерении отправиться в столицу, я села в первый же поезд. Ничего более полезного я тогда сделать не могла – только устремиться на поиски загадочного свидетеля, видевшего убийство своими глазами. Мишель сидел в изоляторе, Кристиан Озёр разгуливал на свободе, и я очень надеялась, что скоро они поменяются местами. Эта мысль добавила соли на еще незатянувшуюся рану в моем сердце. Мишель… Мне нужно было принять решение, и я пыталась думать об этом всю дорогу в поезде. Поверить ему снова и сохранить свою любовь или не верить больше никогда и постараться выбросить его из головы? Через несколько часов, когда я вышла на Лионском вокзале в Париже, мой вы бор был сделан. Если Мишеля признают невиновным, я не откажусь от новой встречи с ним, и, возможно, наша милая любовная история, едва начавшаяся, получит продолжение. Возможно, это просто станет для нас одним из испытаний, которыми изобилуют дороги