Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

Скажите, а что произойдет, если одно гипотетическое турагентство похитит перспективную идею у конкурентов? Есть ли риск, что на это последует бурная реакция или даже месть?

— Вы шутите? Наша сфера, в целом, мирная.

— Вы сказали «в целом». Понимаю. Посмотрим, сможете ли вы мне помочь еще вот в чем. На ваш взгляд, есть ли среди святых мест Венето что-то действительно значимое, такое, что могло бы побудить верующих преодолеть свою лень и отправиться в долгое пешее путешествие?

— Ничего сравнимого с Сантьяго-де-Компостела.

— А какая-то особая святыня, которая может потрясти душу?

— Вы к чему ведете? — спросила синьора Марини.

— Я имею в виду такое место, посетив которое неверующий человек мог бы прийти к вере.

— Даже не знаю. Может быть, храм Мадонны Караваджо[107].

— Чем он отличается от других?

— Туда со всей Италии везут одержимых и бесноватых. Там совершенно особенная атмо сфера.

Ну вот, только особенной атмосферы им и не хватало! Инспектор записал адрес храма на брошюрке о маршруте Тревизо—Фатима[108].

Храм не отличался ни впечатляющими размерами, ни особым великолепием. Молчаливо возвышаясь над окружающим ландшафтом, он одиноко стоял у древней дороги, извилистой, словно река. Единственным напоминанием о современном мире были автомобильные парковки, расположенные по обеим сторонам дороги.

У подножия широкой лестницы храма инспектор Стуки на мгновение заколебался. У него не было опыта посещения подобных мест. Полицейский не был уверен, что сумеет проникнуться атмосферой. Стуки остановился на пороге церкви. Изнутри доносился ритмичный приглушенный шум.

Инспектор Стуки медленно вошел в церковь и вдруг заметил, что шагает осторожно, почти на цыпочках. Он увидел сидящих на скамьях или молящихся на коленях людей, в основном пожилых мужчин и женщин. Одна прихожанка стояла перед алтарем и называла по очереди имена святых, а остальные повторяли за ней хором: «Молись за нас!» У Стуки возникло странное ощущение, будто эти люди находятся не в церкви, а плывут на плоту среди бушующих волн океана. А может быть, это был взвод солдат, стоящих на страже городских ворот и не позволяющих врагу прорваться в город? Ему было ясно одно: там, снаружи, был переменчивый мир, а здесь, внутри церкви, царило совершенно особое состояние души. Там — опасности и страдания. Здесь — исцеление.

Стуки присел на скамью в последнем ряду и украдкой стал рассматривать сидящего рядом с ним маленького человечка с четками в руках. Дыхание незнакомца было сбивчивым, а лицо раскраснелось, словно от напряжения. Стуки предположил, что этот человек шел по жизни, получая от нее пинки и затрещины, и, возможно, явился сюда попросить у жизни пощады.

— …молись за нас.

— Извините, — прошептал Стуки.

— …молись за нас.

— Вы часто сюда приходите?

— …молись за нас.

— Вы здесь, чтобы о чем-то попросить?

— …молись за нас.

В глазах человечка с четками стояли слезы.

Любовь растворяется в воде, как сахар и соль. Лично я предпочитаю сахар. Кристаллы соли удивляют своей идеальной формой. Они сверкают, словно драгоценные камни. Дизайнер интерьера обожал соль. Он утверждал, что «белая смерть» ему не страшна, ведь он не страдает повышенным давлением. Дизайнер добавлял соль в любую еду. В ресторане он первым делом искал солонку и, если не находил ее на столе, немедленно звал официанта, только бы не испытывать нехватки хлорида натрия. Эта любовь дизайнера к соли была, по меньшей мере, странной. А может быть, и нет. Тот, кто проникает в чужое пространство, чтобы смоделировать и наполнить предметами по своему вкусу, должен иметь кое-какие недостатки. Необходимость советовать — по работе — форму унитаза или ширину шкафа не обходится без последствий.

Дизайнер гордился своими важными клиентами, особенно детьми промышленников с их великолепными виллами, удаленными от скоростных дорог, которые строили их отцы. Больше всего на свете мой знакомый предпочитал обставлять спальные комнаты молодоженов и кухни. Наверное, поэтому его тело напоминало мне таракана — насекомое чрезвычайно интересное и не лишенное очарования. Откровенно говоря, таракан оказался ничего себе: высокий, стройный, с темными волосами и слегка жирной кожей, особенно в коленных впадинах. Подобно таракану, дизайнер был быстрым, хитрым, способным в самых непростых ситуациях оставаться на месте и бежать при малейших признаках опасности.

Дизайнер вел ночной образ жизни, так ему было привычнее: ночью вся мебель выглядит одинаково, да и женщины тоже, а у таракана на этот счет вкусы были довольно простые. Он посещал заведения определенного типа и был своим среди уцелевших после того, как любовная лодка разбилась о быт, потому что виртуозно умел бросать спасательные круги. Какая женщина могла устоять перед его советами о том, как выбрать лучшую кухонную вытяжку или какие марки стильных встраиваемых холодильников престижнее. Он называл по памяти десятки способов заставить кондиционер работать тише, даже если самым эффективным из всех был совет вообще его не включать. Но все это, конечно же, было только предлогом. Дизайнер интерьера по работе общался со сливками общества, а в свободное от работы время посвящал себя ловле сардин и другой мелкой рыбешки.

Соблазнить таракана оказалось несложно. Одно время я часто бывала в местах, к которым прибивало шлюпки с «Титаника», управляемые капитанами Я-буду-любить-тебя-вечно. Я обожала наблюдать гладиаторские бои с демонстрацией высоченных каблуков и визуально увеличивающих грудь бюстгальтеров. Совершенно случайно дизайнер интерьера оказался за соседним столиком, без всякого умысла я спросила у него, который час, и совсем неожиданно он пригласил меня к себе посмотреть его коллекцию бабочек.

«Странно, — подумала я, — тараканы-дизайнеры не коллекционируют бабочек; скорее, их должны интересовать водопроводные или канализационные трубы».

Впрочем, должна заметить, что никто не умел так захватывающе рассказывать о женской вселенной, как таракан. В такие моменты мне всегда казалось, что он — не дизайнер интерьера, а режиссер: любительская видеокамера, несколько софитов для освещения широкой кровати, микрофон, чувствительный к вздохам, а также нейлоновые чулки, бюстгальтеры, растрепанные кудри и покрасневшие щеки. Коллекционер кратковременной близости — такой, скорее всего, была его концепция дизайна.

Мне было любопытно узнать, правда ли то, что рассказывают о тараканах: если тронуть их ботинком, они сначала замирают, притворяясь мертвыми. И если продолжить медленно на них давить, можно услышать, как трескается хитиновый покров, словно скорлупа арахиса. Но с дизайнером такого не произошло: некоторые тараканы просто сбегают, едва ты пытаешься их раздавить.

Аличе

11 ноября. Четверг

Пистолет в одной руке и лопата в другой. Пистолет и лопата: были ли они связаны? Комиссар Леонарди поочередно изображал то выстрел из пистолета, то удар лопатой. Он смотрел на своих людей, ожидая ответов. Комиссар пробормотал про себя, что синьор Масьеро как пить дать вляпался в какую-то историю, ведь в его работе легко оступиться и принять неосмотрительное решение, которое могло кому-то очень не понравиться. На рынке недвижимости в настоящий момент столько проблем — неудивительно, что нервы у всех на пределе.

Стуки особо не прислушивался к разговорам Леонарди. Сидя за своим письменным столом, инспектор читал вслух информацию, добытую для него агентом Ландрулли.

«Многие медицинские синдромы, такие как синдром Эллиса — ван Кревельда, синдром Барде — Бидля, трисомия по тринадцатой паре хромосом, синдром Дауна, могут включать в себя в качестве одного из симптомов полидактилию. У пятнадцати процентов детей, родившихся с лишними пальцами, выявляются и другие аномалии. Рождение ребенка с полидактилией должно насторожить врачей, так как существует реальная возможность возникновения проблем со здоровьем, которые могут проявляться на протяжении всей жизни».

— Что ты обо всем этом думаешь, Сперелли?

— Вряд ли это случай синьорины Бельтраме.

— Наверное, нет.

— Хотя, может быть, этим можно объяснить ее странности.

— Ты имеешь в виду побег из семьи? А не ты ли