Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

Поскольку вода — это полярный растворитель, значит, и любовь должна обладать электрическим зарядом. Другими словами, она тоже полярна и заряжена противоположно, а иначе она бы в воде не растворялась.

— Растворенное в воде вещество мы больше не видим, можно сказать, что оно исчезает, его больше нет, — заметила Вероника.

— То есть, чтобы раствориться, нужно исчезнуть, — продолжила Сандра.

— Тем не менее растворенное вещество изменяет свойства того, в чем растворяется. Обе субстанции трансформируются, становятся не такими, как прежде, — рассуждал Стуки.

— Как вы думаете, кто в нашем случае вода? — проговорила Вероника, с трудом сдерживая зевоту.

— И все же любовь остается любовью — ее невозможно объяснить логически, — подвела итог Сандра, давая понять инспектору, что разговор пора заканчивать.

— Эта Аличе Бельтраме, кажется, слишком уж увлекалась психоанализом, и это мешало ей просто наслаждаться любовью, — заключили сестры.

— Ясно. Потому что любовь есть любовь, — смиренно ответил Стуки.

Он решил предпринять последнюю попытку:

— А вдруг в этих словах вообще нет никакого смысла? Что, если это всего лишь детский стишок, мантра, намек на надвигающееся безумие?

Инспектор перевел взгляд на сестер: те, тесно прижавшись друг к другу, мирно спали на диване.

Синьор Масьеро уверял, что ему никто не угрожал и врагов у него тоже не было. Он напрягал свою память, но никак не мог представить себе причины этого выстрела, даже весьма отдаленные. Агент по недвижимости надеялся — или нет, он был практически уверен, — что его просто с кем-то перепутали.

Полицейские поинтересовались у Масьеро, не было ли среди жильцов его дома людей, которым кто-то мог мстить или стремиться их наказать. Без всякой задней мысли агент по недвижимости стал перечислять имена своих соседей — нотариусов, юристов и предпринимателей. По его мнению, все они с большим уважением относились к закону и этическим нормам.

Стуки медленно читал рапорт. Инспектору с трудом удавалось держать глаза открытыми. Строчки текста изгибались, подобно пространству под воздействием силы гравитации.

Масьеро заявил, что вышел из агентства по недвижимости на улице Буранелли в двадцать два часа тридцать минут. Закрывая ворота арки, он услышал позади себя глухой звук выстрела. Инстинктивно мужчина бросился на землю. Нет, он никого не заметил и звука удаляющихся шагов тоже не слышал. Масьеро сообщил, что остался лежать на земле в течение многих минут, ошеломленный и, возможно, на некоторое время потерявший сознание. Мужчина был очень напуган.

— Масьеро, Масьеро, — повторял Стуки, читая бумаги, собранные его коллегами.

Крупные сделки с недвижимостью, обширные владения, наполняющие мир торговыми точками, дисконтными магазинами и конференц-центрами. Естественно, последних было намного больше, чем проводимых в них конференций.

«Скорее всего, господин Масьеро перешел кому-то дорогу, — подумал Стуки. — Хотя, возможно, и нет». А что, если этот факт был как-то связан с гуляющими по городу листками из записной книжки Аличе Бельтраме? Неужели кто-то узнал его по описаниям и показал на него пистолетом закону и общественному мнению?

Инспектор Стуки решил лично осмотреть место происшествия. Он отправился в центр города пешком. Входная дверь агентства по недвижимости располагалась почти в самом конце великолепной арки. Стуки сделал вид, что вставляет ключ в замочную скважину и обернулся. Оглядевшись вокруг, он решил, что, если бы стреляли из-за колонн, пуля должна была попасть в точку недалеко от ворот. Только в том случае, если бы стрельба велась из центра арки, пуля могла затеряться по другую сторону — во дворе агентства. Пулю пока не нашли, поэтому есть вероятность, что злоумышленник стрелял холостыми.

Углубленный в размышления Стуки продолжил свой путь. Недалеко от площади Синьории он зашел в бар выпить кофе и разговорился с официанткой. Они принялись обсуждать передовицы газет, разложенных рядом с кассовым аппаратом. Все заголовки статей были посвящены необычному дневнику любви Аличе Бельтраме. Официантка сказала, что она тоже видела эти листки, которые уже несколько дней подряд появлялись в городе словно ниоткуда.

— Но только я их не брала в руки, инспектор.

— Почему? Разве вам не было любопытно?

— Очень! Но откуда я знаю, вдруг их чем-то обработали?

— Чем?

— Туберкулезной палочкой, например.

Стуки достал из кармана одну из фотокопий, развернул ее и, пытаясь подобрать подходящий тон голоса, прочитал: «Я сказала это и агенту по недвижимости. У него были длинные руки, черные глаза, выпирающий пупок и вальгусная деформация большого пальца ноги. Он мне напоминал прекрасный экземпляр самца богомола. Это очень приятные насекомые: взрагивающая грудь, длинные и тонкие верхние конечности, заостренные плечи…»

Официантка засмеялась:

— Браво, инспектор! Бедные мужчины Тревизо!

— Вы узнали этого агента по недвижимости?

— Если честно, нет.

— Не так-то легко, правда?

— По правде говоря, не очень.

— Вы уверены, что он вам никого не напоминает? Например, господина Джампаоло Масьеро?

— Прочтите еще раз, инспектор, — попросила официантка.

Стуки перечитал описание мужчины-богомола.

— Синьор Масьеро — один из наших постоянных клиентов. Весьма элегантный мужчина. Его жена — женщина определенного типа. И по-моему, я узнаю́ ее по описанию…

Подумав еще немного, официантка уверенно кивнула головой.

— По-моему, это о ней…

Инспектор Стуки перешел мост Мальвазии, дошел до моста Сан-Франческо и, побродив немного, направился к рыночной площади. На большом пустыре, служившем жителям города автомобильной стоянкой, полицейский слегка замедлил шаг, а затем решительно двинулся в сторону ворот Фра Джокондо. В нескольких сотнях метрах отсюда жил этот чудной Микеланджело. «Почему бы не стянуть с мальчишки одеяло и не сбросить его с кровати?» — подумал Стуки.

Ему открыла дверь Елена. Волосы повязаны косынкой, в руке — флакон моющего средства.

— О-о-о! — воскликнула она. — Прошу прощения за мой внешний вид. Я занимаюсь уничтожением микробов, обитающих в душевой кабинке. Это наш домашний Вьетнам, но мы не такие кровожадные, какими нас, домохозяек, изображает реклама.

Стуки, сделавший вид, что совсем не обратил внимания на то, как выглядела женщина, протянул ей руку и спросил про Микеланджело.

— Спит еще, — ответила Елена. — Сегодня ночью он вернулся домой довольно поздно. Обычно только в субботу я не могу уложить его спать в приличное время. С каждым днем мне все труднее с ним справляться, — пожаловалась женщина и вздохнула.

Визит инспектора застал ее врасплох, однозначно. Елена переминалась с ноги на ногу и, вероятно, задавалась вопросом, не слишком ли старомоден ее длинный свитер. Хорошо, что хоть косынка немного скрывала ее неуложенные волосы.

— Он что-то натворил? — спросила Елена.

— Нет, ничего такого.

— Хоть это радует, — сказала мама Микеланджело и улыбнулась. — Хотите войти?

— Если я не помешаю…

— Нет конечно.

Стуки оказался в гостиной, заставленной темными кожаными диванами и красными креслами. На окнах висели белые вышитые занавески ручной работы. На стене выделялась большая вертикальная картина — букет красных роз в серой вазе.

— Какое необычное изображение, — заметил Стуки, приблизившись, — листья роз рельефные.

— Ничего особенного. Бумага, краска, — ответила Елена. — Хотите кофе?

В углу комнаты, у окна, стоял деревянный стеллаж, заставленный горшками с кактусами.

— Мясистые растеньица. Вот вроде и питаются скромно, а все равно толстые, — сказала Елена, проследив за взглядом инспектора.

— Ну да, — сказал слегка смущенный Стуки.

— Совсем как я.

— Но вы ни капельки не толстая! — воскликнул полицейский.

— Это вы еще не присмотрелись ко мне повнимательнее. Есть жирок, есть, — засмеялась Елена.

— Послушать вас, женщин, вы бы уничтожили все жиры