Черный маг - Лейтон Грин

написали в центре пентаграммы персидские слова и магические числа, которые были важной частью заклинания. Дарий и Виктор приложили много усилий, делая перевод с авестийского, даже консультировались со специалистами в колледже. Они знали, что заклинание призывает Ахримана, но все равно не понимали смысл текста свитка до конца. Его символика напоминала Виктору элементы каббалы, особенно использование пентаграммы.

В углах пяти лучей пентаграммы располагались ритуальные предметы. Глиняный голем и соляной столб у ног Виктора символизировали стихию земли. Дарию достался огонь, Еве – дух, а двум черепам – ветер и вода. Теперь им оставалось лишь продолжать песнопения и следовать намеченному плану. Они понятия не имели, сколько времени это может занять, хотя Дарий предполагал, что не меньше нескольких часов, а то и всю ночь. Чего ожидать, тоже никто из них не знал. Появится ли Ахриман в виде бестелесного голоса, горящего куста или вихрящегося джинна, готового исполнить любое желание?

Виктор, конечно, не ждал вообще ничего. Даже если магия действительно существует, она точно не покорится трем сопливым студентам, взывающим из подвала к допотопному персидскому божеству.

Минуты становились часами, и случилось кое-что незапланированное: благовонный дым пяти курительниц затянул помещение, и от ароматного тумана Виктора повело. Ему и в голову не приходило, что курительницы способны так надымить, но отсутствие вентиляции сделало свое дело, усилив эффект.

Прошел еще час; Радек увидел, как Ева начала покачиваться, переминаясь с ноги на ногу, и понял, что она слабеет. Сколько еще будет тянуться эта бессмыслица, прежде чем они положат ей конец? Понятное дело, Дарий не сдастся, пока его ноги держат, но у Евы явно кончались силы.

– Я что‑то чувствую.

Эти слова подруги застали Виктора врасплох, и он, пораженный, отступил на шаг. Ева хлопнула себя по руке, потом по ноге.

– Меня что‑то кольнуло. Наверное, насекомые кусаются.

– Нет тут никаких насекомых, – ровным голосом возразил Дарий. – Ахриман приближается и проверяет нас, чтобы понять, достойны ли мы. Он сосредоточился на слабейшем звене.

– Спасибо, что предупредил заранее.

– Тебе незачем волноваться. Ты сильная.

– Я устала.

– Ева, продолжай заклинание! Иначе мы рискуем испортить весь ритуал. И помните: ни в коем случае не пересекайте круг. В крайнем случае можете все бросить и уйти, только не заходите за черту.

Ева продолжила распевать. Их голоса, сливаясь, вернулись к прежнему ритму, и снова полился ровный поток слов забытого языка. Виктору было известно, что в подобных ритуалах предположительная сила магического заклинания заключается не только в значении слов, но и в повторении, беспрерывном взывании к астральному уровню, которое должно выпустить наружу или разбудить определенные силы. Позднее, изучая самые разные религии по всему миру, он понял: обряды вводят участников в состояние транса, во время которого происходят якобы магические видения и прочие эффекты. Но тогда, в задымленном подвале, не имея долгих лет феноменологических исследований за плечами, застыв в особой точке перед пентаграммой с оккультными символами из авестийского свитка, одурманенный беспрерывным пением, Виктор полностью погрузился в происходящее. Он чувствовал, как нарастает страх, и вынужден был постоянно напоминать себе, что бояться его заставляет лишь собственное воображение.

Взгляд Радека был устремлен в пространство, когда раздался Евин крик. Виктор резко вскинул голову, сфокусировавшись на девушке над полускрытой дымом пентаграммой. Ева обхватила себя руками, уставившись в центр круга, словно видела что‑то за меловой чертой. Она снова закричала, и Дарий принялся повторять заклинание еще громче, чтобы перекрыть ее голос.

– Ева, – спросил Виктор, – что с тобой?

Она принялась растирать себе плечи, а когда заговорила, голос у нее сорвался:

– Виктор, пусть это прекратится. Мне больше не вынести.

Радек почувствовал, как Гассомиан вскипел от неожиданной помехи.

– Ну в чем дело?

– То, что в круге… Это ужасно.

– Ничего не вижу, – отрезал Дарий. А когда Ева снова закричала, добавил: – Отойди на шаг назад. Отключись от всего.

– Не могу.

– Ева! – звучно и четко произнес Дарий. Заклинания были оставлены, и Виктор понимал, что его товарищ рискнул прервать ритуал только ради Евы. – Ты должна быть сильной, – продолжал Дарий. – У нас почти получилось. Мы его вызвали.

Но Ева схватилась за голову, издавая короткие вопли. Виктор же ничего не видел и ничего не чувствовал. Сперва он подумал, что девушка, возможно, разыгрывает Гассомиана, но в ее голосе звучал неподдельный ужас. Неужели благовония и непрерывное пение так сказались на ее разуме? Или она перестаралась с фармацевтическими компонентами?

Дарий больше не смотрел на Еву, его яростный взгляд устремился в круг, а хрупкое тело внезапно стало казаться внушительным, когда он с воздетыми руками продолжил выкрикивать слова ритуала.

Воздух помутнел от дыма благовоний, и стройная Евина фигура была в нем едва различима. Ее крики превратились в стоны, она протянула руки в сторону круга, будто моля о чем‑то.

Голос Дария гремел все громче, отражался от стен, наполняя каждый слог мощной волей. Виктор видел, как Ева покачнулась, будто вот-вот потеряет сознание, и протянула руки к кругу.

– Хватит! – взревел Виктор и устремился к девушке.

Она, пошатнувшись, стала падать вперед, в круг. Радек бросился к ней.

Он совсем чуть-чуть не дотянулся до Евы, когда та в падении смазала ногами меловую черту и бесформенной кучей осела в центре пентаграммы. Виктор подхватил возлюбленную на руки и, прижимая к себе, принялся гладить по голове.

– Все позади, – приговаривал он, – с этим покончено навсегда. Никаких больше ритуалов, никакой магии. Только ты и я.

Сквозь дым благовоний к ним приближался Дарий, который не сводил потрясенного взгляда с разомкнутого круга. Он посмотрел на обоих товарищей, а потом медленно попятился, широко раскрыв глаза.

Виктор вынес Еву из подвала на руках, и она измученно улыбнулась ему. Тогда‑то он и заметил, что ее глаза, обычно голубые, как ледниковое озеро рядом с домом его родителей в Альпах, стали черными, будто нефть.

* * *

Чей‑то голос прошептал его имя:

– Виктор…

Сперва профессор подумал, что до сих пор блуждает в прошлом, а потом понял, что лежит на диване в своем люксе отеля в Сан-Франциско, а за окном сияют неоном огни огромного города. Голос раздался снова, выговаривая два насмешливых тягучих слога, которые прорвали туман в мозгу Радека:

– Вик‑тор.

Ученый знал, что очень пьян, и, разумеется, помнил, что, перебрав абсента, можно допиться до видений. Правда, у него не было ощущения, что он галлюцинирует, но, с другой стороны, оно редко у кого возникает.

– Виктор… Виктор… Виктор…

Голос Гассомиана.

Радек спрятал лицо в ладонях, не пытаясь понять, действительно ли каким‑то образом слышит шепот Дария, или тот ему просто мерещится. Он