Искатель, 1999 №5 - Олег Суворов

Прижогин был искренне изумлен — никогда прежде он не подозревал в своей жене подобных мыслей! Подняв голову и внимательно посмотрев на супругу, он поразился еще больше — в кои-то веки она вздумала сделать себе столь яркий макияж! Далеко не старая женщина — ей лишь недавно перевалило за сорок — она заметно преобразилась, причем в лучшую сторону.

— Если я начну брать взятки, то поеду отдыхать не на Гавайи, а на Колыму, — сухо заявил он. — А тебе придется не макияжем заниматься, а готовить мне передачи. И оставим этот глупый разговор — в конце концов, должен же хоть кто-нибудь в этой злополучной стране быть честным!

Жена не стала спорить, но по ее лицу он легко мог догадаться о том, что она осталась при своем мнении. Что же с ней происходит? Возможно, он уделяет ей слишком мало времени. Детей у них нет, денег — особо не разгуляешься, — какие радости в жизни у бедной женщины, внезапно почувствовавшей, что начинает стареть?

Ну и что же ему теперь — начать вымогать взятки, чтобы было чем скрасить их недалекую старость? Вопрос риторический, поскольку Прижогин был непоколебимо уверен в собственной правоте. Если уж даже в органах не останется порядочных людей, то жизнь в «этой злополучной стране» станет абсолютно невыносимой! Последний случай, произошедший месяц назад, лишний раз убедил его в этом.

Теплым сентябрьским вечером Прижогин и его жена в самом прекрасном настроении возвращались домой из гостей. И вдруг их скромный «жигуленок» начал преследовать милицейский «Форд», включивший все свои мигалки. Следователь послушно сбросил скорость и, повинуясь приказу, свернул к обочине. Жена оглянулась на притормозивший сзади «Форд» и удивленно ойкнула:

— Да у него там какие-то шлюхи!

Из машины, на заднем сиденье которой вольготно расположились две вульгарные, громко хохочущие девицы, выскочил капитан милиции. Один его вид был способен привести в изумление — форменная рубашка полурасстегнута и покрыта какими-то жирными пятнами, галстук болтается на боку, волосы взъерошены, фуражки нет.

Подскочив к окошку «Жигулей», капитан немедленно обдал Прижогина и его жену бешеным потоком самой гнусной брани. Следователь был настолько удивлен видом зрачков капитана — они были полностью расширены, как у обкуренного наркомана, что не сразу вник в суть его претензий. Оказалось, что капитан был кровно обижен — ему почудилось, что скромный «жигуленок» Прижогина «подрезал» его роскошный «Форд», и вот он решил проучить зарвавшегося «чайника» на глазах у своих «боевых подруг».

Капитан был настолько невменяем, что даже служебное удостоверение Прижогина не сразу привело его в чувство. Впрочем, кое-как сообразив, что «не на того нарвался», он быстро сел в свой «Форд» и укатил.

— Какой ужас! — заметила жена, когда они тронулись дальше.

— А если бы ты не работал в органах, а был самым рядовым обывателем?

В тот момент Прижогин не нашелся что ответить, но на следующий день написал служебный рапорт, где изложил это происшествие и указал номера «Форда». Рапорт ущел по инстанциям, а Прижогин принялся периодически справляться о том, какое наказание постигло ретивого капитана. Однако дело явно зависло и грозило кончиться тем, что капитан отделается легким внушением.

Понятно теперь, почему Прижогин с таким рвением принялся расследовать дело о жестоком убийстве наркоторговца. Судя по всему, погибший от передозировки Тимохин был с тем обкуренным капитаном одного поля ягодой, точнее сказать — «парными сапогами». Но кто был его напарником и помогал истязать Уварова? Очевидно, что они пытали его ради квартиры, денег или «дозы», ведь один грамм героина стоит 70 долларов. Не менее очевидно и то, что такими делами занимаются лишь с самыми верными соратниками, а потому надо искать его среди оперативников, работающих в том же отделении «Аллегорическое».

Просмотрев все личные дела сотрудников этого отделения, Прижогин взял на заметку двоих — старшего лейтенанта Валерия Швабрина и лейтенанта Бехтияра Тулембеева. Во-первых, они были ровесниками Тимохина, во-вторых, заканчивали вместе с ним Московскую школу милиции, которую сами выпускники ласково кличут «школой для дураков». Кроме того, в биографии Швабрина имелось два любопытных эпизода. Оказывается, в детстве он был столь отъявленным хулиганом, что даже ставился на учет в детскую комнату милиции, а будучи курсантом школы милиции, обвинялся в изнасиловании. Дело было улажено полюбовно — потерпевшая забрала свое заявление и письменно подтвердила, что никаких претензий не имеет, однако сам факт настораживал.

Поскольку Швабрин был более серьезным кандидатом в напарники Тимохина, Прижогин решил предварительно побеседовать с Тулембеевым. Однако разговора с «хитрым азиатом» не получилось — Тулембеев лишь щурил свои и без того узкие глазки (не с хитринкой, а с «подлинкой», как решил Прижогин), невозмутимо улыбался, а на все вопросы отвечал на редкость однообразно: «Не знаю», «Не видел», «Это было не в мою смену».

Его напарник Швабрин оказался не в пример более разговорчивым. С самого начала он стал лебезить перед Прижогиным, пытался называть его по имени-отчеству и всячески подчеркивать, что «мы же из одной конторы»!

— Называйте меня товарищ майор, — сухо оборвал его Леонид Иванович, — и говорите только по существу поставленных мной вопросов. Вам все понятно?

— Понятно, — кивнул Швабрин.

— В каких отношениях вы находились с лейтенантом Тимохиным?

— Работали вместе, ну и корешились… дружили, то есть, само собой.

— Вы знали, что он употребляет наркотики?

— Откуда? — выпучил глаза Швабрин. — Впервые слышу.

— По заключению судмедэкспертизы ваш приятель давно и прочно сидел на игле, а вы ничего об этом не знали?

— Ну да, не знал, он при мне не кололся.

— Но неужели вы ничего не подозревали?

Настойчивость следователя повергла Швабрина в задумчивость, но, в конце концов, он все же отрицательно покачал головой.

— А что это за история с изнасилованием, которая упоминается в вашем личном деле? — неожиданно спросил Прижогин.

— Да это ерунда, — небрежно отмахнулся старлей. — Одна дура спьяну невесть чего выдумала или, может, ее подговорил кто… Ничего у меня с ней не было, товарищ майор, да и давно это было.

— Так было или не было?

— Ну, то есть один раз мы с ней таки переспали, но ко взаимному удовольствию, — Швабрин гнусно ухмыльнулся. — А потом ей моча в голову ударила… может, замуж за меня захотела…

— Ладно, вернемся к нашему делу. Где вы находились в тот день, когда был зверски избит гражданин Уваров?

— Не помню, — сразу насторожился Швабрин.

— А я вам напомню, — спокойно заметил Прижогин, шелестя бумагами, лежавшими на его столе. — В тот день вы были на дежурстве вместе с лейтенантом Тимохиным.

— Ну, значит, на дежурстве…

— Вы