Лекарство против шока - Владимир Григорьевич Колычев

— А я так и знал! — Валушин бешено смотрел на Ролана. Даже на расстоянии чувствовался запах перегара.

— Не надо было отпускать, — ответил Ролан.

Он тут же вспомнил про пистолет, сунул руку под подушку, но там пистолета не было. Может, в тумбочке? Но с открытой полки он смог взять только пачку сигарет.

— Здесь не курят! — хищно сощурился Валушин.

За его спиной стоял детина с носом, как у Буратино, — не длинный, но будто вырезанный из дерева. И лицо грубое, словно топором рубили. Черенок от швабры куда лучше отшлифован. Черенок, который детина держал в руках. Ролан знал, откуда и зачем здесь дубинка.

— Но ты можешь покурить, подполковник. Должен же ты из-за чего-то сгореть!

Валушин шагнул к Ролану, его качнуло, но детина подставил руку, удержал.

— Знакомый почерк. Кукушкин тоже сгорел… И Начетников тоже… — покачал головой Ролан.

И Косов говорил правильно, и сам он думал в том же ключе: нужно отработать все связи Сорокина, Гаврилова, Хайдукова, не забыл и о пропавшем Петре Начетникове, сгоревшем Кукушкине и взорванном Кузькове. И уголовный розыск на этот фронт работ нацелил, и Полубедова озадачил. А вот Илью Начетникова он почему-то упустил. Во всяком случае, оперативникам поручение не дал. А ведь Илью сожгли в кочегарке, и самого истопника кто-то убил. Кто убил? Кто смог уговорить кочегара сжечь труп? Человек, которого он знал лично, и мог уговорить. А потом и убить…

— Чего застыл, как в штаны наделал? — ухмыльнулся Валушин.

— Ты правильно сделал, что пришел, Ярослав Павлович. Лиза тебе не нужна, тебе повод нужен, чтобы со мной расправиться. Давай! Или же я выведу тебя на чистую воду!

— Давай, давай, рассказывай, какой ты гениальный сыщик! И как ты можешь раскрыть убийство!.. Ах ты, гаденыш подколодный! Только гадить по мелкому и умеешь!.. А ты давай со мной! Змея! — Валушин протянул руку, подзывая Лизу к себе.

— Я не хочу!

— Да мне все равно, хочешь ты или нет!

— Я хочу остаться с Роланом.

— Успокойся! Я развожусь с женой!.. Поехали!

— Нет!

— Нет?! Ну так и я не развожусь! Много чести для такой прошмандовки, как ты!

Валушин подскочил к Лизе, схватил ее за руку, потянул на себя. Ролан не мог не вмешаться, но на помощь боссу пришел его телохранитель. Он замахнулся черенком, Ролан даже успел подумать, что это не бейсбольная бита, древко тонкое, легкое, удар будет относительно слабым… Но детина ударил его кулаком. И точно в висок…

* * *

Митрофан едва держался на ногах, Галка брезгливо скривила губы, глядя на него, и, оправляя руками пышную грудь в лифе, кокетливо глянула на Ролана. Было у них однажды… И не однажды. Баба она страстная. Но сейчас точно ничего не выйдет. Ролан и сам в стельку, да и голова болит… А голова болит, потому что его кто-то ударил, когда он возвращался домой.

А почему Ролан, если он Федор? И почему его ударили, когда он возвращался домой? Он ехал в Волжский, расследовать заказное убийство, Леня подкрался сзади, и его удар не оставил Ролану шансов.

Но разве Косов его ударил? Ну да, у него имелась веская для этого причина. И еще Леня приезжал искать Ролана, когда он жил с Ариной в состоянии полной амнезии. И еще он подъехал вчера в Святки — какой-то мутный, подозрительный…

Ролан открыл глаза, Рябинка осталась где-то далеко-далеко, он лежал на кровати в гостиничном номере. Лизы нигде не было. Никого не было. Голова раскалывалась от боли, мощно ударил его валушинский цербер. Так мощно, что встряхнул и старую, и новую, и новейшую память. Ролан вспомнил все. Но это его проблем не решит. Состояние аховое, голова болит, кружится, как подняться на ноги, чтобы не упасть и не блевануть?

На ноги Ролан поднялся, кое-как вышел из спальни, стал спускаться вниз и еще с лестницы увидел валушинского телохранителя. Мужчина лежал лицом вниз, руки раскинуты в стороны, в затылке маленькая дырочка, под головой на паркетном полу лужа крови.

Валушин лежал на боку, откинув левую руку. Босс и его телохранитель направлялись к выходу, кто-то зашел к ним сзади, сначала выстрелил в охранника, тот рухнул бревном — лицом вниз. Валушин почти успел повернуться к убийце, и пуля вошла ему в левый глаз, наискосок прострелила голову и вышла за правым ухом. А Лизы нет, Лиза исчезла. Куда делась, вот вопрос?

Ролан призвал себя к спокойствию. Нужно искать убийцу, нужно найти Лизу, он должен сосредоточиться, собрать с пола как можно больше информации. Вот, например, колпачок от шприца валяется. Откуда он взялся? Не значит ли это, что Лизе вкололи яд?.. Но почему яд, если ее могли просто застрелить… Может, просто усыпили? Если да, то еще не все потеряно.

Голова кружилась, перед глазами плыло, но Ролан не позволял себе сесть и в бессилии закрыть глаза. Он смотрел, смотрел, пока не заметил гильзу. Это ничего ему не давало. Также он увидел часы, стрелки на половине второго, за окном пасмурный день. И это ничего не дает. Ролан ведь не знал, в какое время приходил Валушин, не успел глянуть на часы.

А вот подсохшая кровь на полу кое о чем говорила. Ролан боялся наклониться, чтобы потрогать тело Валушина, но, судя по тому, как свернулась кровь, пролилась она не менее часа назад. Преступник уже успел скрыться. Вместе с Лизой.

Однажды он уже пытался ее похитить. Тогда Ролан ее спас. А сейчас нет, сейчас не смог. Сейчас она где-то далеко. Но как преступник увел ее с собой, если она под действием снотворного. Может, не сразу уснула?

Ролан вспомнил про ледянку, открыл дверь, в трусах и босиком переступил порог, выглянул. Нет ледянки. А снег валит плотно, густо, но самое страшное, что поднялся ветер, и следы едва читаются. Следы ног, следы топтания на месте, следы волочения. Еще немного, и они вообще исчезнут. А пока еще было видно, что они уходили вглубь территории, в сторону леса. Там преступник и потерялся. Но вдруг еще не поздно его нагнать? Судя по следам, он шел пешком, а Ролан мог встать на лыжи, надо будет спросить у администратора, она что-нибудь придумает.

А вчерашняя рыжеволосая администраторша уже сама шла к нему. И не одна. Рядом с ней шел Косов. С ним только водитель, дюжий парень с цепким ментовским взглядом. Это хорошо, что с ним нет охраны, которую он обещал. Только этого сейчас не хватало.

— А ты