Четыре мертвых сестры - Наталья Евгеньевна Масальская

него в чучела вселяются. Чушь! Но информацию насчет глаз надо проверить. В кабинете писателя не было ничего настолько большого, куда бы он мог вставить человеческие глаза, а значит, мы еще не все видели. Возможно, для «особенных» поделок у него было другое, более укромное место. Надо его найти.

Я вспомнила про Иванихина – наверняка уже и про Петренко, и про пуговицу узнал – и свернула к центральной улице, которая вывела меня к клубу. Сегодня на улицах поселка было оживленно. Местные, как обычно, провожали меня подозрительными взглядами, но я уже почти привыкла, хотя все еще было немного неловко от такого пристального внимания к моей скромной персоне.

Разговор с Иванихиным внес не больше ясности, чем беседы с очевидцами появления в поселке Далис. Пуговицы ни на трупе, ни рядом с трупом, ни на месте захоронения, ни в радиусе разброса останков найдено не было. Конечно, ее могло смыть водой – на берегу был настоящий потоп. С другой стороны, убийца же позаботился о том, чтобы знак земли и прядь волос жертвы нашли вместе с костями, почему тогда не проявил такую же педантичность в отношении пуговицы? Значит, моя теория верна и эти чертовы пуговицы предназначались исключительно для моего папы как средство давления. Странное все-таки это дело. Все в нем очевидно, но совершенно ничего не понятно.

И все-таки я права, наш подражатель и убийца отца – один и тот же человек. Как только папа перестал представлять для него ценность, он больше не подбрасывал на места преступлениий свои «подарочки». Но вот зачем вообще подбрасывал? Убийца так ничего у папы и не попросил. А ведь мог. Значит, справился сам? Папа был просто на всякий случай, если дело пойдет не так, как тот планировал? Похоже, да.

Ладно, восстановим картину преступления. Некто подражатель находит ритуал, описанный Иволгиным, и воплощает его в жизнь. Нет, чушь какая-то! Зачем это кому-то понадобилось? Да еще такие сложности с расчлененкой. Значит, этот кто-то был близок к писателю либо считал себя таковым. Поклонник? Вряд ли, Иволгин почти ни с кем не общался, разве что с Терентьевым. Но после разговора с чучельником образ хладнокровного убийцы у меня с ним как-то не вязался. Он алкаш, и ручки, поди, по утрам дрожат, и трубы горят. Нет, наш подражатель совсем не такой. Он должен уметь держать себя в руках. Нужно тихое место, где никто не потревожит, и время, чтобы быть уверенным, что никто не хватится. Ну и дисциплина: соблюсти все пункты ритуала и не сбиться. А еще в это нужно верить… Нет, Терентьев бледная карикатура на нашего монстра. Тогда кто, Петренко? Вот этот мог бы. И мотив у него имелся, и сила есть. Обряд он хорошо изучил. И деньги у него откуда-то взялись на дом. Ведь, судя по словам дяди Володи, Петренко – картежник, проигрался в пух и прах, с женой развелся, а потом вдруг подфартило – и с долгами раскидался, и домик построил? Иванихин сказал, это только слухи, но их оказалось вполне достаточно, чтобы вспомнить боевые заслуги бывшего следователя и по-тихому его на пенсию списать. Значит, не просто слухи? И все равно мне не давали покоя мысли о самом писателе. По факту он единственный, у кого был мотив для создания Далис. Но он умер. Или нет?..

Я была настолько поглощена своими мыслями, что скорее инстинктивно выбирала дорогу, пока не споткнулась о камень и не налетела на прохожего. Тот успел схватить меня за плечи, не дав позорно упасть в ближайшую лужу.

– Юля, – раздался над головой знакомый голос.

Я подняла глаза – моим спасителем оказался Сомов.

– Кирилл? Простите, задумалась. Вы куда-то собрались? – разглядывая дорожную сумку у него в руке, поинтересовалась я.

– Забыли? – улыбнулся он. – Еду на конференцию. Помните, вчера об этом говорили?

Не найдясь, что ответить, я лишь виновато улыбнулась.

– Понимаю, расследование. – Он притворно сощурил глаза и со смешком бросил через плечо: – Без меня привидение не ловите, я приеду послезавтра.

Я махнула ему рукой и, выкинув из головы мысли об убийстве, быстро зашагала к дому Сомовых.

Глава 15

Вернувшись в дом, я застала Ингу в приподнятом настроении. Она наводила порядок в кабинете мужа. Мне ее веселость показалась натянутой, скорее всего, она пыталась замаскировать ей свою тревогу. Сегодня мы с ней ночуем одни. От Егора уже второй день нет вестей. Нужно завтра ему обязательно позвонить. Не удивлюсь, если за разгадыванием шифра из шкатулки он напрочь забыл о нашем расследовании.

В кабинете Кирилла действительно было много книг Иволгина.

– Похоже, твой муж на самом деле большой поклонник творчества покойного писателя, – сказала я, снимая с полки сильно потрепанный томик. Ветхая обложка с угрожающим хрустом открылась ровно посередине. В нос ударил запах пожелтевшей газетной бумаги и типографской краски. – Видимо, эта – его любимая? – спросила я Ингу, смахивающую пыль с рабочего стола супруга.

– Если судить по ее состоянию – да, – взглянув на книжку в моей руке, ответила Инга. – Интересный был человек. Писал о подвиге советского народа в тылу, превозносил женщин до небес и был совершенно несчастлив в браке. Наверное, это норма для писателя. Он творит, опираясь не столько на опыт, сколько на собственное воображение. Как говорит Кирюша, «на свои тайные страхи и желания». Иначе Достоевскому непременно пришлось бы убить, а Булгакову повидаться с сатаной.

– Это точно, – согласилась я, листая пожелтевшие страницы, и, наткнувшись на сделанную ручкой заметку на полях, спросила: – Это почерк Кирилла?

– Нет, – заглядывая в книгу, ответила Инга. – Что тут написано?

– «Ведьма, самая настоящая ведьма. Решила сдать в дурдом, тварь. Ну ничего, я с тобой еще разберусь», – прочитала я написанные мелким, корявым почерком слова.

– И что это значит? – испуганно спросила Инга.

– Пока не знаю, но это непременно нужно выяснить. А в других его книгах записей нет?

– Не знаю, – растерянно ответила Инга, глядя, как, отложив старенькую книгу на стол, я потянулась за следующей.

– Поможешь?

Мы просмотрели все романы Иволгина, которые в библиотеке Кирилла занимали отдельную полку, но ничего не нашли. Почему он сделал запись именно в этой? Я снова взяла потрепанную книжицу в руки и прочитала полустершееся название: «Отцеубийца».

– Но это не роман Иволгина, – с изумлением произнесла Инга. – Я его читала: молодой охотник-горец мстит свирепому и вероломному бандиту. Там целая драма. Чтобы выдать замуж за своего брата прекрасную Нуну, а по факту сделать ее своей наложницей, бандит сначала устраняет с дороги ее жениха,