Кровь в наших жилах - Татьяна Лаас

Вихрев мягко заметил:

— Это всего лишь догадки. Неясно, как русалки сюда попали, как пытались выйти на цесаревича, почему погибли в лесу…

— Это как раз ясно, — поморщилась Светлана. — Зимовка в Идольмене в их планы не входила. Заметив, что лед стал стремительно намораживаться, они и рванули из озера прочь, только замерзли в невиданные для осени морозы.

Вихрев, осторожно разворачиваясь на аллее в сторону выхода из парка, согласился:

— Вариант. Теперь надо удержать в тайне сведения о находке тел русалок — надо устроить засаду на тех, кто их должен был забрать.

— Присмотрите за магическим зверинцем, просто на всякий случай.

Вихрев согласился:

— Конечно, присмотрим. Пусть нет аквариумов, Шульц все равно первый подозреваемый в этом деле. Если, конечно, все дело в русалках. Это и полозовы невесты все же могут оказаться. — Он внимательно осмотрел Светлану: — может, все же домой? Вы устали, вам надо поесть, отдохнуть и готовиться к клятве. Её перенесли на вечер, как только стемнеет, чтобы никто нас не увидел на льду Идольменя, так клятву и дадим. И, честное слово, я услышал и понял ваши слова про душу и людей. Я человек, хоть окружающие думают иначе.

В кармане Светланиной шинели ожил кристальник, звонкой трелью напоминая о себе.

— Извините, — сказала она, беря трубку. — Титулярный советник Богомилова, слушаю.

В трубке раздался с трудом узнаваемый голос Юсупова — княжич то ли простыл, то ли еще что-то случилось.

— Это Юсупов Феликс Дмитриевич вас беспокоит. Я бы не стал вам телефонировать, я помню наши договоренности, но сейчас речь не обо мне, хоть и о моей семье.

— Чуть ближе к делу! — Светлана старалась скрыть в голосе недовольство Юсуповым — не вовремя он напомнил о себе. Она помнила про его детей, но это может подождать почти двадцать лет, между прочим! Юсуповы не сразу умирают от проклятья. Не говоря уже о том, что он ей не нравился, как человек — слишком ищущий свою выгоду, слишком легко перекладывающий свою ношу на чужие плечи, например Светланины или Матвеевы.

Если Юсупов обидится на тон — его трудности. Он с её трудностями не считался.

— Речь идет о жизни моего брата Ильи Дмитриевича Юсупова. Вам он знаком под именем Матвея Рокотова.

— Что с ним?! — такого Светлана не ожидала. Да, вчера Калина докладывал, что Матвей все еще без сознания, яд ищут, персонал весь сменили, глаз с Матвея не спускают, но… Алексей не говорил, что что-то вызывает опасения.

Юсупов понятливо хмыкнул:

— Кх-х… Вам не доложили? Он умирает. С утра началась агония. Шолохов говорит, что до вечера недотянет. Я бы хотел забрать его домой. Туда, где он родился. Пусть оттуда он и начинает свой последний путь…

Мир подло закружился, ускоряя свой путь. Или это голова Светланы закружилась, обещая скорый обморок? Вот не до него сейчас, пусть руки похолодели, а в животе словно лед замерзал, замораживая все вокруг. Она сильнее вцепилась в руку Вихрева — тот невоспитанно подхватил её за талию и посадил на скамейку, что-то выговаривая… Светлана его не слушала, не до того.

Утреннего доклада у неё и впрямь не было — сама она была в Боровом, Калина — в Змеином камне, точнее где-то под ним. Наверное, бумаги ждали её дома, но до дома она пока так и не добралась.

— Алло? — возмущалась в опустившихся руках Светланы трубка голосом Юсупова. — Елизавета Павловна, вы меня слышите? Нас рассоединило, похоже.

Она заставила себя собраться с силами и поднесла кристальник к уху:

— Я тут. Я сейчас буду. Пока не трогайте Матвея, я решу все с Романом Анатольевичем сама.

Вихрев был понятливым — мигание света кромежа, и вот она в кресле возле кровати, в которой недвижимо лежал Матвей. Воняло хлоркой, спиртом, вербеной и виски от немного пьяного Юсупова, душным, невыносимым запахом смерти от Матвея.

Так не должно было быть. Матвей обещал, что будет её другом. Он обещал, что увидит её трех сыновей… Или этого он не говорил? В любом случае совсем не время ему умирать. Почему?! Зачем! Это только из-за неё — он был бы жив, если бы не влез в интриги наследования трона.

Под ключицей невыносимо жгло — сердце не справлялось с болью.

Светлана протянула руку и сжала в ладони сухие, безвольные, дико ледяные пальцы Матвея. Его лицо неузнаваемо изменилось. Он и так был худым, а стал совсем скелетом. Нос заострился, губы высохли, не прикрывая белые, здоровые зубы. Матвей дышал хрипло, с натугой, еще борясь за каждый вдох.

Она достала из кармана перочинный нож, с которым теперь никогда не расставалась. Юсупов откуда-то из-за спины сказал, останавливая её — его пальцы легли на её руку, в которой она зажала нож:

— Не поможет. Это проклятье Юсуповых. Его вашей кровью не остановить.

Она подняла глаза на холеного, разом постаревшего мужчину. Еще неделю назад она ему бы и тридцати не дала, сейчас он выглядел на свой возраст — где-то за сорок.

Юсупов пояснил:

— Илья влез в мои дела, он пытался помочь мне и моим детям. Он снова решал дела рода, и проклятью этого хватило — оно обрушилось на Илью, забирая его. Никому не избежать проклятья. Мне очень жаль, что я втянул в это брата. Если бы не я, всего бы этого не было. Илья бы был жив.

— Феликс Дмитриевич… — Светлана все же заставила себя замолчать — Юсуповы её раздражали вечным поиском выгоды, за что и получили проклятье.

— Я тут подумал… Я… Позвольте забрать Илью домой… Умирать надо в своей постели, а не больничной… В окружении семьи — я забрал из скита Татьяну и детей.

Голос его дрожал совсем не по-мужски. Светлана знала, Юсупов не способен на сильные, настоящие поступки — как он пытался переложить все на её плечи! Помощи от него ждать не стоит.

Глава четырнадцатая, в которой Дашков наносит удар

Еремей Громов положил тяжелую трубку кристальника на стол и дернул тугой узел галстука. Надоела эта удавка! Дома-то он имеет право ходить так, как хочет. Он даже пуговицы жилета расстегнул и ворот рубашки. Переговоры с представителем князя Голицына по поводу вхождения в консорциум «Редкие металлы России» прошли вроде успешно. Подводных камней еще много, но прогресс все же был. Но главное даже не это…

Дверь в кабинет открылась, и зашла Анна. Он не сдержал улыбки — уже четвертый десяток лет как