Кровь в наших жилах - Татьяна Лаас

не берут тех, у кого в семье есть каторжане. Его отец пробыл на каторге по навету почти шесть лет. Только этой зимой вернулся благодаря Саше. Вот, Алексей Архипа гридем взял — уж больно он огромный, когда медведь. И послушный — горького опыта у него хватает за плечами. И ты не бойся — у него всегда, что в голове, то и на языке. Он не умеет лгать.

Анна наклонила голову на бок:

— Я думаю, мы подружимся. Он же тоже боится огня?

— Когда медведь — да.

— Тогда у нас общие трудности, — очень серьезно сказала Анна. — Это сближает — так леший говорит.

— Точно, сближает… Мы пришли, Анюта… Это и есть наш с Сашей дом. И твой — всегда. Ты можешь приходить сюда, чтобы ни случилось. Мы можем не соглашаться с тобой и твоими поступками, мы можем их осуждать или разделять, но вне зависимости от того, что случилось, сестринская любовь не исчезнет. Помни это. Нет ничего важнее семьи. Тебя всегда примут, хоть отвечать за свои поступки все же придется. Но тебя примут тут всегда. Не беги прочь.

Анна только кивнула, на миг превращаясь в вороницу и тут же обратно. Она даже успела подхватить корзинку с грибами, не дав ей упасть.

Лиза открыла калитку и пригласила Анну:

— Проходи!

Больше всего на свете Лиза боялась, что защита не пропустит сестру, но Анна спокойно прошла в сад и принялась разглядывать дом.

Не зло. Лиза не ошиблась.

Дом был деревянный, сложенный из необхватных бревен. Он был огромный, теплый, солнечный и абсолютно безопасный: проектировали его инженеры «Зубра» — фабрики Громова-старшего. Лиза даже до конца не знала все секреты дома, слишком много их было — Громовы не экономят на защите.

Построенный на отшибе Суходольска, он задним двором выходил в лес, с крыльца в него стучался ветрами и шорохом волн Идольмень — как Лиза и хотела.

Из сада, заросшего высокими соснами да дубами, доносился детский смех — Петя и Егор играли. Значит, Архип где-то рядом — он всегда на страже. Откуда-то несло дымом и хлебом — кажется, кто-то развел костер. Наверное, Архип — он любил что-нибудь жарить на костре, приучая к этому и мальчишек. Анна принюхалась и чуть съежилась — огня она сильно боялась.

— Пойдем, — Лиза потянула Анну за собой.

С крыльца, выходящего на Идольмень, донесся громкий голос Алексея:

— Я вернулся с рыбалки, Наташа! Я поймал во-о-от такого леща! Поможешь мне?

Наташа с утра уже была не в настроении — срок родов подходил, тяжко носить под сердцем волкодлака:

— Сам добыл — сам разделывай! Рыбы скользкие, склизкие и вертлявые — я тебе уже много раз это говорила.

Анна наклонила голову на бок, прислушиваясь и узнавая Наташин голос. Она посмотрела на Лизу:

— Это же… Наташа?

Лиза улыбнулась:

— Да. Вот так и живем — Наташа хотела простой крестьянской жизни: жить в доме, собирать грибы, ягоды, ходить на рыбалку и продавать рыбу… Как видишь, мы воплощаем её мечты в жизнь. Я собираю грибы, Алеша рыбачит, Архип готовит все на огне…

Анна не сдержала смешка:

— А грядками кто занимается? Она еще о грядках мечтала.

— Не напоминай. Никаких грядок — только клумбы. И для этого у меня есть Лариса — она любит все сразу: от грибов до готовки рыбы и клумб. Иначе бы мы рядом с Наташей не выжили. И не бойся — иди. Она ждет тебя. Осчастливь её. — Лиза рукой указала на корзину с грибами. — Завтра ей опять быть императрицей.

Анна испуганно сглотнула, но шагнула в дом сама. Оттуда донеслось:

— Еще и грибы?! Анна, куда бежа… лететь! Иди сюда… Чудо ты мое… Анютка… Алеша, собери грибы с пола и помой их — их Лиза очень любит. Только мой подальше — как же они воняют.

Саша легко сбежал по ступенькам крыльца, обнимая Лизу и целуя.

— Люблю… — легко прозвучало у виска.

— И я…

Он чуть поправил венец на её голове:

— Корона очень красивая! И ты в ней тоже.

Лиза улыбнулась, заходя в дом держась с Сашей за руки. Еще бы Елену как-нибудь затащить сюда.

Кстати, картина Перовского «Русалочий хоровод» произвела фурор, правда во Франции — тут выставлять свое детище с обнаженными Великими княжнами художник так и не решился.

Конец