Кровь в наших жилах - Татьяна Лаас

— На разграбление… — Луч фонаря осветил табличку на кресте, и Ирина Сергеевна прищурилась, быстро читая. — …могилы императорской семьи.

Михаил её поправил:

— Скорее, это осквернение, чем разграбление.

Он аккуратно положил крест на землю и взялся за лопату. Копать пока не стал — воткнул в землю, оперся на черенок и в упор смотрел на Ирину Сергеевну. Та нахмурилась:

— Почему Наталью Павловну… Хотя в гробу, получается, не она, а Анна Павловна… Почему её похоронили в земле?

— Потому что, во-первых, тут хоронили «Наталью Павловну Калину», а не Рюрикович, а во-вторых… Тело было в таком состоянии, что доказать, что «Наталья Павловна» не нежить, не представлялось возможным. Нежить, сами понимаете, не отпевают и на кладбище не хоронят. Сама возможность превращения кого-то из императорской семьи в нежить страшна для умов нашей Отчизны. Слова не мои — Милютин сказал.

Он принялся копать, убедившись, что останавливать его не собираются.

Ирина Сергеевна его только увещевать принялась:

— Михаил Константинович! Что вы делаете! Остановитесь… Я понимаю, что ритуал «Чувства на двоих» вы для этого, быть может, просили, но зачем…

Снова и снова втыкая лопату в рыхлую, еще не слежавшуюся и не смерзшуюся землю и откидывая её в сторону, он сказал:

— Я хочу знать… Что она… Чувствовала… Перед смертью… Я хочу знать, чтобы помочь ей и следствию… Возможно, удастся зацепить её последние воспоминания… Иных способов… Я не знаю.

— Для ритуала не нужно выкапывать тело!

Он оторвался от копки и посмотрел прямо в глаза Ирины Сергеевны:

— Русалок не отпевают. Но зная Калину, могу предположить, что он мог запросто сунуть в гроб отпетую землю. Мне нужно убедиться, что её там нет, или убрать из гроба.

Ирина Сергеевна без слов, как призрак, растворилась в темноте. Михаил принялся копать быстрее — если она телефонирует Калине, то у него всего несколько минут в запасе. Эх, не успеет! Ирина Сергеевна вернулась минут через десять, возвестив о себе прерывавшимся, громким дыханием — поскачи тут по девственным сугробам по колено высотой! В руках она держала лопату.

Михаил от неожиданности даже сбился с ритма: вогнать лопату в землю, отбросить в сторону, и снова вогнать.

Ирина Сергеевна тоже скинула шинель и положила поверх его.

— Я помогу.

— Я… — «Справлюсь» застряло в его горле — Ирина Сергеевна всерьез принялась копать. Оставалось одно — махать лопатой быстрее, чтобы ей меньше пришлось это делать.

Гроб закопан был неглубоко.

— Дальше я сам. — Михаил подставил переплетенные ладони вместо ступеньки для Ирины Сергеевны и помог её выбраться из могилы. — Отойдите подальше.

— Тело забальзамировано — оно не должно сильно пахнуть, — прозвучало обеспокоенно сверху.

Михаил вздохнул и не стал напоминать, что «Наталью» Павловну сочли нежитью.

Ирина Сергеевна сама поняла:

— Точно, нежить же…

— Именно! — он примерился и дернул вверх крышку гроба, срывая её вместе с гвоздями. Завоняло так, что глаза стали слезиться. Он быстро выхватил мешочек с отпетой землей и захлопнул крышку. Точно. Калина абсолютно безбашенный!

— Нашли землю?

Михаил отдышался, прокашлялся и кивнул, потом он понял, что Ирина Сергеевна его не видит и крикнул:

— Нашел. Отойдите от могилы подальше — вам не нужно…

Вместо этого Ирина Сергеевна скользнула в могилу — Михаил еле успел её поймать.

— Я разделю чувства с вами — Анна Павловна умирала страшно, её чувства могут и убить.

— Ирина Сергеевна, это…

— Я не уйду! — твердо сказала она. По опыту общения с Лизой он уже знал — когда барышни так говорят, спорить с ними бесполезно.

— Хорошо! — он опустился на колени, больно упираясь ими в гроб, и принялся мелком, который заранее взял с собой, выводить необходимые символы. Ирина Сергеевна виновато кашлянула и села рядом, забирая мелок из его пальцев. Она сама закончила символ, который начал выводить Михаил. Он знал, что этот символ в записке, которую дала ему вчера Ирина Сергеевна, был начертан неправильно — или Ирина ошиблась, или тот, кто ритуал описывал. Все же не зря он был лучшим в стране проклятийщиком — понять, что символ все сломает в незнакомой формуле, он мог.

— Простите, — почему-то шепотом сказала Ирина Сергеевна. — Я случайно ошиблась.

— Я понял.

Она встала, сложив руки на груди — явно злилась. Понять бы еще, на кого? На себя, за то, что не может его остановить, или на него?

Он отряхнул руки от мела и тоже поднялся, отросшим когтем протыкая себе подушечку указательного пальца.

— Начнем? — спросил он у Ирины Сергеевны, протягивая ей руку. Её пальцы крепко и без сомнений сжались на его ладони.

— Начнем.

Кровь капнула с пальца на символы, и… Михаил стиснул зубы, давясь криком.

Боль.

Чудовищная, выворачивающая душу наизнанку.

Обида, заставляющая леденеть сердце.

Гнев, застилающий глаза.

Смирение и страх — он уйдет от человеческого правосудия.

Устоять на ногах было тяжело. Чудесно пробирающая штука! Теперь можно смело использовать её на Николае Евгеньевиче Беляеве, чтобы больше не прихохатывал, зашивая человека в волчью шкуру.

Боль и гнев длились и длились, сменяясь паузами смирения и безразличия. Горло драло от непереносимой сухости. В глазах то темнело, то снова возникала та, кто вообще не заслужила этих мук. Всего лишь случайная девушка, согласившаяся из-за нужды в деньгах помочь с поисками. На неё нельзя злиться. Она лишь выполняла порученную ей работу. Да, она и та, что гнила теперь в бассейне, притащили её сюда против её воли, но смерти вместе с ней они не заслужили. Гнев снова и снова закипал в ней. Ведь ей говорила сестра, что он внутри — гниль. Они не заслужили такой смерти… Никто не заслужил.

Жаль, что чувства и воспоминания не сохранили образ того, кто это сделал. Анна больше переживала о той, кто незаслуженно разделила с ней смерть, чем о нем.

Ирина Сергеевна вздрагивала в его объятьях, её слезы промочили его мундир. Вот зря она приняла участие в ритуале. Зря! На следующем ритуале он ей присутствовать не позволит.

Когда отбушевали чужие страсти, когда Ирина Сергеевна перестала дрожать и виновато отпрянула в сторону, он молча вылез из могилы и вытащил её за руку, как рыбку.

— Прошу, стойте тут. А еще лучше вернитесь к магомобилю и ждите там.

Она платком промокнула слезы:

— Я помогу вам закопать гроб.

Он из кармана шинели принялся доставать вороньи перья, пакет с птичьими костями, склянку с зельем — он все приготовил заранее, потому что знал: в семье, где родилась Лиза, обычных, простых барышень не бывает.

— Я сам справлюсь с могилой — не беспокойтесь. Восстановлю и крест, и цветы положу обратно. Идите