Кровь в наших жилах - Татьяна Лаас

Лиза серьезно кивнула:

— И линорм. Он тоже пусть будет.

— Тогда решено. Через десять дней — я предупрежу отца. Императрице Алексей скажет, когда венчание уже начнется и будет поздно его останавливать. Кстати, Алексей предупредил: он завтра после полудня, когда императрицу покажут газетчикам, заберет Наташу и сына к себе — им всем нужен отдых от этого бедлама. Это «к себе» — очень далеко. Место знаем только я и Иван. Охрану будут обеспечивать Найденов и Семенов. Как-то так.

— И как же Опричный сыск без Алексея?

Саша твердо произнес, всматриваясь в Лизины глаза и что-то в них ища:

— А Опричный сыск теперь на мне — пришлось согласиться. Прости. Я знаю, что ты против моего возвращения на псарню, но иначе не получается. Алексей теперь император. Опричнину после Соколова возглавит Иван… Холера? Или всего лишь необычно, Лиза?

Она сглотнула — Саша вернется на псарню. Он снова будет носить на плечах скалящихся псов. Он…

— Ты сам захотел? Это твое искреннее желание?

— Сам.

— Тогда хорошо. Это просто… Необычно.

Он поцеловал её в висок:

— Спасибо за понимание.

Плескался Идольмень, и было грустно понимать, что через десять дней она навсегда попрощается с ним, шагая в Москву. У неё не будет маленького, уютного дома из огромных бревен на берегу озера. Её ждет холодный каменный особняк в такой же холодной Москве. Сашина карьера важна. Придется пересматривать планы на жизнь. Она хотела остаться в магуправе и начать менять жизнь нечисти. Этим, наверное, можно заняться и в Москве. Все же мечтают жить в столице. И почему на сердце так стыло стало?

Все мечтают жить в Москве. Это же аксиома.

— Замерзла? — заботливо уточнил Саша. Он почувствовал её дрожь от мысли уехать отсюда, просто понял не так. — У меня есть сонное зелье от Агриппины Сергеевны — сам его последние дни пил. Хочешь? Ведь завтра с утра уже на службу. Или можно еще чуть-чуть погулять, если хочешь.

Он понимал её, как никто иной — он помнил про её службу.

— Хочу. — Она поняла, что сказала двусмысленность: — хочу снотворное. Хочу на службу. И не хочу в Москву. Холера, я не хочу туда.

— Значит, не поедем, только и всего. Перенесем Опричный сыск в Суходольск. Какая мне разница откуда присматривать за страной? Дом будем строить на берегу Идольменя, где леса сохранились — поближе к дедушке лешему. Он вечно котяток упоминал — пусть возится с линормом для начала.

Саша достал из кармана брюк узкую фляжку на пару глотков всего:

— А сейчас домой — утро уже не за горами…

Спала она без сновидений. Казалось: только-только сомкнула глаза, а Лариса уже будит её, подавая завтрак в постель. Потом пришлось быстро приводить себя в порядок, собираться, обнимать уже давно неспящих Петю и Егорку и мчаться на внезапный, на весь этаж Алешин рев:

— Саша! Забери свою змеюку!

Ночью искавший тепла линорм пригрелся в Алешкиных ногах, кольцами обвивая его чуть ли не до талии. Спящий которую ночь, как и Саша, на снотворных зелья Алексей этого не почувствовал. Наташа, проснувшаяся раньше и успевшая привести себя в порядок, решила мужа не будить… Лиза, влетевшая в спальню спасать то ли Алексея, то ли линорма, остановилась на пороге — Наташа, глядя на мужа, пытавшегося, как Лаокоон, победить змея, громко, невоспитанно, на весь дом смеялась, совсем как раньше.

Алексей замер, улыбнулся и простил линорма за неприятную побудку. Лиза, унимая бешено бьющееся сердце из-за Алешиного крика, тоже улыбнулась, глядя как Саша потащил из спальни ничего непонимающего, оскорбленно бьющего крыльями линорма за ошейник.

Все возвращалось. Семья. Сестра. Её смех. Все.

Лиза поцеловала уже унявшую смех Наташу и шепнула:

— Я после Рождества венчаюсь с Сашей. Только не ругайся. Прошу…

— Буду! — серьезно сказала Наташа. Точнее императрица. — Буду ругаться, если не пригласишь. И плевать на траур! Федор Васильевич заслужил наше неуважение.

Кажется, Алексей многое рассказал Наташе о Лизе и смерти императора. Она права — носить траур по Федору Васильевичу она будет. Скорбеть по нему — ни за что! Он не испортит её свадьбу.

В магуправу Лиза и Саша шагнули вместе — он хотел забрать какие-то документы у Ирины Сергеевны, Лиза же надеялась, что её просветят: на каком этапе находится расследование — ей же еще надо рассказать об Анне и её участи.

Катя уже привычно готовила утренний кофе на всех. Лиза быстро сосчитала кружки, стоявшие на подоконнике, и заметила, что даже у Саши была своя собственная. Колдовку тоже купили новую — более мощную. Ирина Сергеевна уже сидела на пишущей машинкой и что-то быстро печатала. Михаил — удивительное дело! — впервые на памяти Лизы не опоздал. Сонный, только-только умывшийся в уборной Илья, еще даже не успевший причесаться после сна, обнял Лизу, быстро шепча:

— Трое сыновей никуда не делись… И дом будет — такой, какой хочешь. И венец, о моя императрица, все так и просматривается. Ты только листья сама выбери для него — с лешего станется и еловый венец сделать. И я по-прежнему при тебе. Людская власть меня не волнует. За неё пусть Феликс отдувается.

Саша, терпеливо ожидавший, когда ему позволят принять у Лизы шинель, лишь удивленно качнул головой — о троих сыновьях он услышал впервые. Впечатлился, наверное. Или визит к врачу перед свадьбой намечает? Лиза покраснела — о чем она думает в такой момент. Илья отпустил её, не стал целовать по русскому обычаю.

Катя с улыбкой раздала всем кружки с кофе. Михаил выложил на тарелку свежие булочки. Лиза только сейчас сообразила, что и сама могла захватить что-то из дома — просто не пришло в голову, привыкла, что одна, привыкла считать каждую копейку.

Ирина Сергеевна, с улыбкой благодаря Катю за кофе и делая первый осторожный глоток, принялась отчитываться перед Сашей:

— Александр Еремеевич, хорошо, что вы заглянули. Я нашла свидетельства того, что Голицын-младший гостил два года подряд в «Змеевом доле». Может, чем вам и поможет. — Она вспорхнула со стула и протянула Саше бумаги: — вот, возьмите.

— Благодарю, — Саша признательно склонил голову, поставил кружку с кофе на Лизин стол и прислонившись к своей любимой стене принялся просматривать отчет.

Лиза заметила на столе белые астры и замерла, не зная, что и сказать. Саша на миг отвлекся от бумаг, рассматривая, как она поправляет цветы, и вопросительно приподнял бровь. Лиза лишь отрицательно качнула головой, глядя, как Саша снова уткнулся в документы, прихлебывая горячий кофе.

Михаил не сдержался, подходя ближе:

— Что, прижмем-таки Голицына-младшего или