Кровь в наших жилах - Татьяна Лаас

— Не хватит, Наташа. Я понимаю, тебе плохо, но постарайся меня услышать. О нем надо поговорить. Алексей все эти десять лет тебя искал. Ему на Ладоге девять лет назад русалку похожую на тебя подсунули. Но он все равно тебя искал.

— Он меня даже каждый год находил, — это прозвучало горько. Лиза понимала сестру — для неё, скрытой под толщей Идольменя, все казалось иным. Она думала, что Алексей её раз за разом предает — быть может, даже боялась, что это из-за брака и борьбы за трон. Быть может, она не раз жалела о поспешном венчании.

— Ты не знаешь, но у опричников множество обетов, в том числе и из-за Идольменя. Хоть раз вспомни, чтобы сюда, на Вдовий мыс нас сопровождали именно они. Все опричники не допущены к тайнам Идольменя. Они забывали все, что происходило на берегу. Я видела это не раз. Я знаю это. Как знаю и то, о чем ты его каждый раз просила. И, между прочим, я ему это не сказала.

— Мне нечего скрывать.

— А как же твоя просьба забрать Петю? Ведь Идольмень бы убил тебя тотчас, как только бы понял, что Петя для него потерян.

Наташа поморщилась, и пламя в камине высветило её морщины, превращая почти в старуху:

— Ты ничего не понимаешь.

— Может быть. Я знаю одно — Калина замечательный человек. И он бы не смог жить после того, что собственными действиями убил бы тебя.

— Ты ничего не понимаешь…

— Я знаю, что Идольмень убил Анну.

Наташа качнула головой:

— Не Анну — Елену. Петя не знает. Он любил Елену. Эти близнецы, так похожие друг на друга, вечно разыгрывали меня, меняясь именами. Мне их как-то пометить хотелось: это Анна, это Лена. Глупые детские проделки. Когда Анна и Елена подросли, они, нарушая все запреты, попеременно поднимались на поверхность и общались с редкими людьми — мало кто гуляет по ночам по берегам Идольменя. Сама понимаешь, говорить с деревенскими мужиками, ловящими рыбу, их не прельщало. Один раз Елена познакомилась с каким-то романтическим юношей из «Змеева дола», обожавшим ночные прогулки… Елене юноша не понравился — она сказала, что он гнилой внутри. Анна решила на него глянуть. Она буквально сошла с ума от любви к нему. Тринадцать лет — время первой любви. У меня было почти так же когда-то… Анна, мечтавшая о своем «принце», выпросила тайком от Идольменя у Елены её право погулять в Майскую ночь и ушла под её именем — она не хотела ждать еще год. Когда она не вернулась в озеро после Майской ночи, Идольмень убил Елену, думая, что наказывает Анну. Я не стала говорить Пете, что русалкой стала Елена — он был очень к ней привязан. Русалки… Они же ничего не помнят о прежней жизни. Они забывают все, кроме желания мстить живым, тем, кто их предал. Так вернувшаяся со временем в Идольмень Анна стала для всех Еленой — она напугалась гнева Идольменя за обман. Она словно потухла после короткой жизни среди людей… Что с ней сталось потом, когда из озера похитили Петю, я не знаю.

Лиза замерла — что-то подобное она и ждала. Она думала, что Елена будет притворяться ради трона старшей Анной. Получилось чуть иначе, но все равно плохо. Бедный юноша, не дождавшийся свою Анну. Знал ли он, кого на самом деле полюбил. Пусть он никогда не узнает, как она умирала в купальном домике.

— Тогда… В сентябре… Когда Идольмень превратил тебя в русалку… Что тебе пообещала берегиня?

Наташа пожала плечами:

— Она обещала, что я не стану русалкой и не буду мстить Але… — она вновь осеклась.

Лиза не удержалась и протянула руку Наташе, сжимая её пальцы в жесте ободрения. Даже умирая, Наташа думала прежде всего о Калине и его жизни. И кого она хочет обмануть своим требованием развода? Только саму себя.

— Я боялась, что, став нежитью, буду убивать. Берегиня, попросив выпить из неё кровь, пообещала, что спрячет меня от гнева Идольменя в Перынице, где его власти нет. Она пообещала, что не позволит мне убивать. Я же была молодой голодной русалкой — мне было все равно, чью кровь пить… — Она передернула плечами — все же ей было далеко не все равно.

Лиза сопоставила воспоминания берегини и слова Наташи. Получается, что Наташа, выпив живую Мишину кровь из берегини, спасла свою жизнь. О том, что из-за этого чуть не погибла потом сама Лиза, она говорить сестре не будет — это проделки берегини. Это неважно. Важно то, что Алешка был до сих пор нужен Наташе. Надо ей помочь перешагнуть через обиды, копившиеся десять горьких лет.

— Наташа, Алексей все эти годы искал тебя, просто он все забывал. Это не его вина. Пойми, обеты опричников сильны, их нелегко обороть. И он бы не простил себя, если бы стал причиной твоей смерти, — ей было важно, чтобы Наташа услышала её. Та услышала, но сделала свой вывод:

— Значит, забыл бы и это.

— Наташа!

Та повернулась к ней и честно сказала:

— Прости, ты знаешь много, но так и не смогла меня уверить в том, что ты моя сестра.

Лиза призналась, глядя как пляшет пламя в камине:

— Мне тоже больно. Я же тоже умерла там на мертвом берегу Перыницы, как и ты… Приближающая ночь и темнота пугают меня и сбивают с мыслей.

Наташа только махнула рукой, и в гостиной загорелся свет — она эфиром включила электрическую лампу под потолком.

— Спасибо, — пробормотала Лиза. — Я хотела составить речь, но в голове до сих пор сумбур… Я родилась от любовника нашей матушки — от опричника Кошки.

— Это очень заметно — то, что он твой отец.

— То, что моя мать — Екатерина, тебе придется поверить. Меня в семье звали Вета. Веточка. Наша бабушка Вики очень любила устраивать соревнования по скоростному поеданию шоколадных конфет — ей в детстве запрещали их есть. Матушку эти соревнования раздражали — она говорила, что Великие княжны должны подавать пример сдержанности и…

— …и легкий голод еще никого не убивал! — наконец-то бледно улыбнулась Наташа.

— Именно! Мы всегда спали на походных кроватях — их легко было передвигать по комнате без помощи слуг…

— А тем временем у Митеньки была роскошная кровать с балдахином, размером с полспальни, не меньше!

— И нам на ней запрещали прыгать, — продолжила Лиза. — Невместно. У меня была