Кровь в наших жилах - Татьяна Лаас

— Тебе надо отдохнуть…

Лиза улыбнулась и не удержалась — провела рукой по его чуть заросшей щеке, только чтобы убедиться — он тут, он не сон в её зимней, засыпанной золотыми листьями берлоге.

— Я сейчас к Наташе — поговорю с ней, но сперва, ради бога… Какой сегодня день?

— Шестнадцатое декабря, — Саша криво улыбнулся, ловя её руку и осторожно целуя кончики пальцев.

— А год?

— Все тот же тридцать первый, но я ждал бы тебя столько, сколько нужно.

Лиза лишь шагнула к нему и прижалась, впитывая его тепло и нежность с ароматом бергамота. И не нужны поцелуи и что-то больше. Просто он тут, просто он есть. И она есть. Живая. Не нежить. Из дальней комнаты высунулся беспокойный Петя и тут же исчез, утянутый обратно рукой Егорки. И Наташа есть — с ней надо поговорить! Она заставила себя отодвинуться и пойти в комнаты Натальи — она еще помнила по счастливому прошлому, где всегда жила сестра в этом доме.

* * *

Наташина гостиная ничуть не изменилась — Лариса во всем доме поддерживала порядок. Кто-то из лакеев успел даже растопить камин и принести поднос с чаем для уставшей, сгорбившейся в кресле Наташи. В ванной с шумом набиралась вода. Было слышно, как там хлопотала горничная.

Света в комнате не было — Наташа предпочла сидеть в густеющих сумерках. Вечер быстро переходил в ночь. Хорошо, что леший их разбудил при свете дня, ночью Лиза могла и не сдержаться, уничтожая сестру — слишком поздно поняла, что под водой нет солнца, потому и кожа так выцвела, до мертвенного цвета. Наверное, Шульц долго прятал Петю, чтобы тот успел загореть. Узнать бы, что там с расследованием, удалось ли продвинуться, удалось ли найти того, кто запер девушек в доме. Алексей за последний месяц сильно изменился — в начале знакомства он чуть не убил на месте глупых грабителей, которые не опознали в Лизе единственную на всю губернию магиню, сейчас он даже Шульца пальцем не тронул, когда выяснилось, что тот посягнул на императорскую кровь, на его сына. Мысли после пережитого даже у самой Лизы хаотично скакали с одного на другое, что творилось в голове Наташи, страшно представить. Десять долгих лет. Десять лет, когда ждешь одной единственной ночи в году, дарующей свободу. Десять лет напрасных надежд, разочарований, боли и новых ожиданий. Не каждый это вынесет — десять лет плена. Понять бы, что с Наташей. Выдержала она или потеряла себя?

Лиза, разглядывая спешно выпрямившуюся в кресле у камина сестру, замерла на пороге — сейчас Наташин возраст был сильно заметен, не то, что на фотографиях Перовского. Она была какая-то потухшая, выцветшая, потерянная. Все так же в старом сарафане и с босыми, грязными ногами.

— Прости, это опять я. Нам надо поговорить, — Лиза не собиралась лебезить и менять тон. Они сестры. Они всегда говорили на ты.

Наташа кивком указала на кресло рядом. Кажется, запал ругаться и кричать прошел. Все же Наташа чем-то напоминала матушку — так же легко загоралась и закипала гневом. Только в отличие от Бешеной Катьки она столь же быстро успокаивалась.

Наташин взгляд с тревогой гулял по Лизиному лицу, что-то ища и явно не находя. Лиза её понимала. Она помнила, с каким ужасом впервые разглядывала себя в приютском зеркале. До этого лужи и родники только цвет волос и выдавали.

— И все же, кто ты такая?

Лиза твердо повторила:

— Твоя сестра Елизавета.

Наташа медленно качнула головой:

— Этого не может быть. Мою сестру принесли в жертву на капище. Именно поэтому случился магический катаклизм десять лет назад. Поверь, я знаю.

Лизе было жаль сестру — она разучилась широко улыбаться и задорно, в голос смеяться — так громко, что даже матушка приходила и выговаривала о недостойном поведении.

— Это далеко не так. За меня вступился Дмитрий. Так что я вполне жива. Потом опричники проведут все необходимые…

— Им нет веры, — глаза Наташи яростно сверкнули. Разговор уходил куда-то прочь, совсем не в ту сторону, куда хотела Лиза. Хотя свою речь о Калине она так и не составила. Ей тоже было дурно. Ночь приближалась, а леший попрощался с ней — вряд ли он будет её сегодня ждать на поляне в лесу. Без поддержки леса перед глазами легко в сиреневых сумерках возникали голодные, безумные глаза берегини и мертвый берег. Лиза поморщилась — она же Мише об этом не сказала! Только обняла и поблагодарила за веру. Надо будет сказать, что в его землях прорвалась Навь.

Наташа в упор смотрела на Лизу, и та опомнилась, пытаясь сосредоточиться:

— Ты из-за соколов так говоришь? Из-за соколов, которые оказались совсем иными, как нам говорили?

— Я не могу говорить с тобой об этом.

— Хорошо! — Кажется, Наталья была в курсе аферы с соколами. Лиза принялась перечислять: — отец был всего лишь медным соколом. Матушка — тоже. У тебя и Дмитрия были медные сокола, у Анны и Елены соколов не было. Я же сейчас, как и твой муж Алексей…

— …это ненадолго.

— Что именно?

Наташа медленно, словно смакуя слова, произнесла:

— То, что он мой муж.

— …у него золотой сокол, между прочим. — Лиза ждала хоть какой-то реакции от сестры. Им с Алексеем не надо разводиться, это не мезальянс. Золотой сокол — всегда золотой сокол.

Наташа замерла, что-то обдумывая, потом сухо сказала:

— Поддельный, полагаю. — Кажется, слова про саму Лизу, она не расслышала. Наташа опустила глаза и прикусила губу: — И у тебя золотой сокол. Надо же!

— Это ничего не значит. Ты старшая. Тебе и править.

— Словно я всегда этого хотела. Я хотела одного после наводнения — жить простой жизнью с мужем и детьми. Дом, небольшой огород, может, скотина. Я бы собирала ягоды и грибы, муж бы ходил на охоту и рыбалку. Мы бы жили скромно, но счастливо, так, как нас учил батюшка.

Лиза замерла, не зная, что и сказать по поводу таких представлений о жизни. Отец хотел чего-то подобного, радуясь покою на Вдовьем мысу и в других местах. Только его «простую жизнь», его «маленький рай» обеспечивала огромная страна, утопавшая в нищете.

Наташа поморщилась и обиженно заметила:

— Не надо на меня так смотреть.

— Как?

— Жалостливо! Алеш… — она осеклась. — Опричник Калина на меня точно так же смотрел, когда я говорила, что я хочу. При мне были драгоценности — я возвращалась с бала, когда все началось… Денег за украшения хватило бы на жизнь