Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

где находилась студия Марисы Морено. Его шаги по булыжному покрытию гулко раздавались в пустоте темного перехода. Вынырнув из туннеля, он, морщась от яркого света, увидел дворы и обрамлявшие его покосившиеся, полуразрушенные строения. Сквозь щели в стенах пробивалась трава, кое-где виднелись опорные балки, кучи металлического хлама и выброшенные холодильники.

По пожарной лестнице он поднялся к двери над каким-то сараем. Изнутри слышалось шарканье и глухое постукивание.

— Кто там?

— Полиция.

— Momentito.[254]

Дверь открыла высокая стройная мулатка. У нее была очень длинная шея, а в утянутых назад медно-рыжих волосах Фалькон заметил мелкие щепочки. Опилки прилипли и к щекам. На женщине был ярко-синий халат, надетый на голое, в одних только трусах, тело. Ее лоб и переносицу покрывали капли пота. Пот стекал и на обнаженные ключицы. Она тяжело дышала.

— Мариса Морено? — осведомился Фалькон, показывая полицейское удостоверение. — Я старший инспектор Хавьер Фалькон.

— Я уже раз двести рассказывала старшему инспектору Луису Зоррите все, что знаю, — сказала женщина. — Прибавить к этому мне нечего.

— Я пришел поговорить с вами о вашей сестре.

— Моей сестре? — удивленно протянула женщина. Но лицо ее, как это тут же отметил Фалькон, застыло от страха.

— У вас имеется сестра по имени Маргарита.

— Имя моей сестры мне известно.

Фалькон выдержал паузу, надеясь, что Марисе захочется прервать молчание каким-либо дополнительным кусочком информации. Но она лишь сверлила его взглядом, пока он не отвел глаза.

— Вы заявляли о ее исчезновении в тысяча девятьсот девяносто восьмом году, когда сестре вашей еще не было семнадцати.

— Войдите, — сказала Мариса, — и ничего не трогайте.

Пол студии в тех местах, где отвалилась плитка, был грубо залатан рыжим цементом. В воздухе стоял запах свежеструганого дерева, скипидара и масляных красок. Повсюду валялись щепки и кусочки дерева, а в углу высилась куча опилок. С поперечной балки свисал толстый, способный выдержать целую мясную тушу крюк с электропилой, цепь которой была перекинута через балку.

Под этим замусоленным, в пятнах масла и опилках инструментом стояли три отполированные деревянные фигуры. Фигуры были темные, одна из них — без головы. Чтобы отыскать себе место, Фалькону пришлось обойти скульптуру кругом. Фигура без головы была женской, с высокими, безукоризненно круглыми грудями. Две статуи по бокам изображали мужчин с невыразительными лицами и пустыми глазами. В напряженно вздувшихся мускулах мужчин было что-то дикарское, яростное. Преувеличенные размеры гениталий, несмотря на вялое их состояние, таили в себе угрозу; казалось, что этих мужчин утомило недавнее насилие.

Мариса следила за реакцией Фалькона, ожидая от него очередной пошлости. Ей еще не встречался белый мужчина, который воздержался бы от критических замечаний по поводу ее скульптур, а эти ее воины с их огромными пенисами всегда вызывали восторг, одновременно толкая зрителей отпустить какую-нибудь скабрезность. Но Фалькон, как она убедилась, даже бровью не повел, лишь беглая гримаса отвращения мелькнула на его лице при взгляде на скульптуру.

— Так что же произошло с Маргаритой? — спросил он, переключая внимание со скульптур на Марису. — Двадцать пятого мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года вы заявили о её исчезновении, а когда месяц спустя полиция явилась к вам с проверкой, вы объяснили, что она вернулась через неделю после того, как пропала.

— Да наплевать им на все это было! — воскликнула Мариса, потянувшись за не докуренной сигаретой и вновь поднеся к ней огонь. — Записали ее приметы, а потом — ни слуху ни духу. На звонки не отвечали, а когда я сама пошла к ним в полицию, они прогнали меня, сказали, что она наверняка с каким-нибудь парнем сбежала. Считают, что если мулатка и хорошенькая, значит, только и делает, что трахается напропалую! Я уверена, что они даже палец о палец не ударили.

— Но она ведь и вправду сбежала в Мадрид со своим дружком, разве не так?

— То-то им радости было, когда они это узнали!

— Ну а как это все восприняли ваши родители? — спросил Фалькон. — Ведь Маргарита тогда была еще ребенком.

— Родителей не было — умерли. Видите, полиция это, наверно, даже в бумаги не внесла! Отец умер в тысяча девятьсот девяносто пятом на севере, в Хихоне, а мама умерла в Севилье в тысяча девятьсот девяносто восьмом, и Маргарита исчезла спустя два месяца после ее смерти. Она очень переживала. Почему я так и волновалась за нее.

— Отец ваш был кубинцем?

— Сюда мы приехали в тысяча девятьсот девяносто втором. На Кубе это было непростое время. После разрушения Берлинской стены в тысяча девятьсот восемьдесят девятом русская помощь перестала поступать. А в Хихоне было большое кубинское землячество, вот мы и осели там.

— А как познакомились ваши родители?

— У отца был клуб в Хихоне. А мама была танцовщицей из Севильи, исполнительницей фламенко. Она приехала в Хихон, чтобы выступить на ежегодной Черной ярмарке, которая длится неделю. Отец и сам неплохо танцевал сальсу, а кроме того, есть еще и так называемое «кубинское фламенко». Так что знакомство для обоих оказалось полезным — они обучали друг друга, а после мама совершила ошибку, которую совершают многие женщины.

— Судя по всему, она вам не родная мать, правда?

— Правда. Что случилось с родной, нам неизвестно. Она была кубинкой испанского происхождения, белая, причастна к политике. Исчезла вскоре после рождения сестры в тысяча девятьсот восемьдесят первом году.

— Вам было тогда семь лет.

— Рядовой случай исчезновения, — сказала Мариса. — Подобное на Кубе было тогда в порядке вещей. Отец никогда не распространялся на эту тему.

— Так кто же занимался детьми?

— У отца была череда подружек. Некоторые из них занимались нами, другие — нет.

— А чем зарабатывал ваш отец на Кубе?

— Имел какую-то должность в правительстве. Что-то по линии сахара, его экспорта, — сказала Мариса. — Я так поняла, что вы пришли поговорить о сестре, и разговор наш начинает меня удивлять.

— Мне всегда хочется разобраться в семейной истории тех, с кем я беседую, — сказал Фалькон. — Из ваших слов выходит, что жизнь ваша была далека от нормальной.

— До тех пор пока в ней не возникла мачеха. Она была доброй женщиной и любящей. Она всерьез занималась нами, и впервые в жизни мы почувствовали, что нас любят. И за отцом она ухаживала, когда он умирал.

— А от чего он умирал?

— Рак легких. Слишком сигарами злоупотреблял. — Мариса взмахнула рукой с зажатым в ней сигарным окурком. — А женился на ней он лишь тогда, когда узнал диагноз.

Мариса выпустила вверх, в потолочные балки, облачко дыма. Гасить сигару ей не хотелось. Еще немного, и этот новый старший инспектор, быть может, оставит ее