Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

Инспектор преградил мальчишке дорогу.

— Мне сказали, что у тебя в кармане пистолет.

Микеланджело бросил на полицейского мрачный взгляд и решительно кивнул.

— Где ты взял оружие?

— Мне дала его та сумасшедшая Бельтраме.

— Видно, она нашла еще одного ненормального.

— А хотя бы и так!

— Ну, допустим, ты временно сошел с ума. Однако я всегда считал тебя человеком слова. Это что же получается: на словах ты полмира убиваешь-душишь голыми руками, а как касается дела — так сразу переходишь к огнестрельному оружию?

— А что такого?

— Я только хочу сказать, что ты казался мне рыцарем, мушкетером, защищающим честь женщины. А ты, оказывается, всего лишь обыкновенный бандит с большой дороги. Тот, который стреляет из-за угла.

— Ничего подобного! Я приставлю ему пистолет ко лбу и выстрелю.

— У-у-ух! Он выстрелит! И навсегда окрасишь свои руки кровью? Ты же называл себя дестабилизатором, а на самом деле ты всего лишь тот, кто палит в ворон. Еще один герой, пытающийся избавиться от проблем при помощи оружия.

— Я дестабилизирую его навсегда!

— И это ты называешь «дестабилизировать»? Истинный дестабилизатор выше этого. Он добивается всего сам, своими нервами и интеллектом, а не с помощью кусочка свинца. Впрочем, я не уверен, что ты на такое способен.

Микеланджело что-то передвигал в кармане куртки.

— Вот если бы ты достиг в чем-то реальных высот — это да, это дестабилизация! Однозначно выбил бы отца из колеи! Тогда он действительно пожалеет, что тебя оставил! К примеру, ты откроешь молекулу счастья и тебе дадут Нобелевскую премию, а он подумает: «Какого сына я упустил!» Да он будет просто бредить и не спать ночами, начнет пить…

— Правда? Вообще-то, он и так пьет…

— Антимама! Тем более! А потом вообще сопьется с горя, начнет видеть игуан в унитазе и кричать, что в его теле кишат африканские черви.

— Те, которые выходят из кишечника по ноге?

— Те самые!

— Круто!

— Сумей выразить свою гениальность, сделай это прежде всего для самого себя, тогда и мир вокруг тебя расцветет, и это точно взорвет твоему отцу мозг.

Мальчик задумался.

— Дай мне пистолет, Микеланджело.

— Только если вы перестанете встречаться с моей матерью.

— Антимама! Опять ты с этой историей! Между мной и Еленой ничего нет.

— Не рассказывайте мне сказок. Я знаю, что между вами любовь.

— Что? — опешил инспектор.

— Думаете, я совсем ничего не вижу, да?

— Ты забываешь, что я наполовину иранец, — произнес Стуки.

— И что это меняет?

— А то, что мы, иранцы, очень серьезно относимся к любви.

— Вы все врете!

— Тогда я расскажу тебе историю одной иранской любви. Дай мне пистолет!

Микеланджело вынул руку из кармана.

— Нет никакого пистолета. Я оставил его дома.

— Так ты не собирался стрелять в твоего отца?

— Не знаю. По крайней мере, не сегодня.

— Послушай, Микеланджело, что мы, иранцы, думаем о любви. Это случилось с моим дядей Сайрусом, когда он был молодым и жил в Тегеране…

И инспектор рассказал мальчику историю любви юного иранца к девушке по имени Сюзанна-Лилия.

— То есть вы, иранцы, толком не встречаетесь?

— Это метафора, Микеланджело.

— Я вам не верю.

— Твое право.

Инспектор проводил мальчика до дома. Полицейский решил унести с собой старый пистолет, «беретту», магазин которого оказался пустым. Выходя из квартиры, Стуки с театральной осторожностью положил пистолет в карман.

Инспектор Стуки поспешил к городским стенам, чтобы забрать Арго. Собаки нигде не было.

Стуки помчался в переулок Дотти. Он так энергично дернул за веревочку звонка у дома доктора Анабанти, что надпись «Дамы и господа! Постарайтесь не беспокоить меня по пустякам» застряла, а сам шнурок оборвался.

Фитотерапевт решительно открыл дверь, готовый противостоять хулиганам тройной порцией настоя из лопуха и артишоков.

— Это вы?

— Арго похитили!

Увидев инспектора, доктор Анабанти мгновенно расслабился и с усмешкой спросил:

— И кто, по-вашему, это мог сделать? Повар китайского ресторана?

— А я откуда знаю?

— Но вы же полицейский!

— Помогите мне его отыскать, — взмолился Стуки.

Вдвоем они направились к месту выгула собак, но их поиски не увенчались успехом. Пес как сквозь землю провалился. Стуки казалось, что его молчаливый смех эхом разносится по городу.

— Ты спас моего сына!

— На самом деле, это не совсем так.

Стуки посмотрел на бутылку, которую Елена вложила ему в руки.

— Нет, правда, шампанское по такому поводу…

— Кстати, Микеланджело попросил тебе передать, что не хочет видеть тебя в качестве своего отца.

— Я с ним полностью согласен.

— Он говорит, что ты старый холостяк, и считает, что такие, как ты, не могут ужиться в семье.

— В чем-то он прав.

— Еще мой сын сказал, что, если бы вы подрались, он бы тебе показал.

Ну уж нет! Есть вещи, с которыми мужчина никак не может согласиться!

— Он? Мне?

— Конечно!

Стуки засмеялся, но почти сразу стал серьезным.

— Имей в виду, что за Микеланджело еще нужно присматривать. Сейчас он как лодка, плывущая по воле волн. Мы должны быть начеку.

Елена кивнула, с удовлетворением отметив про себя это «мы».

— А как твои дела? — сменила она тему разговора. — Ты закончил расследование?

— Можно сказать — да. И если уж откровенно, одну блестящую идею подсказала мне именно ты.

— Я?

Голос женщина звенел от счастья.

24 ноября. Среда

Агенты Ландрулли и Спрейфико прибыли в дом Бельтраме и вежливо попросили Беатриче поехать с ними в участок, чтобы прояснить некоторые вопросы. Женщина заметно колебалась, явно стараясь выиграть время и понять, о чем идет речь. Полицейские ответили, что ей все объяснит комиссар Леонарди. На самом деле, так было задумано, чтобы дать Стуки возможность поговорить с матерью Бельтраме наедине. Инспектора весьма заинтересовал тот факт, что, как сообщил ему комиссар Леонарди, десять лет назад у Беатриче был черный «Гольф».

Инспектор Стуки позвонил в дверь. Ему пришлось ждать довольно долго. Синьора Бельтраме сначала выглянула на улицу через полуоткрытую ставню на втором этаже, а затем через занавески на первом. Накрапывал мелкий дождик и, чтобы не намочить документы Леонарди, Стуки держал увесистую папку под курткой, карман которой оттягивала старая «беретта». Инспектор позвонил снова. Пожилая женщина наконец открыла дверь и застыла на пороге, настороженно глядя на полицейского.

— Мне необходимо с вами поговорить.

Молчание.

— Не через дверь, — продолжил инспектор, делая шаг вперед. — Синьора Бельтраме…

— Я не хочу слышать ничего плохого о своих дочерях.

— Я не собираюсь говорить о них плохо. Мне только нужно кое-что у вас спросить.

Женщина впустила полицейского в дом и повела его по коридору. Ее сгорбленная спина перед ним словно говорила: ну-ка, попробуй ударь меня, трус!

Синьора Бельтраме заставила Стуки сесть в кресло, а сама осталась стоять у двери. Мужчина чувствовал себя немного смущенным, но только до тех пор, пока не положил на стоящий перед ним журнальный столик пистолет.

— Это пистолет вашего мужа. Вы дали его подростку, — с упреком сказал полицейский.

Бельтраме тяжко вздохнула. Она понимала, что отпираться бесполезно.

— И не важно, что пистолет был разряжен, — добавил Стуки.

Женщина ответила не сразу.

— Это невозможно. Мой муж держал пистолет всегда заряженным, и после