Двойная ложь - Джей Ти Эллисон

Куда подевалась? Почему взяла деньги и исчезла? Чем это закончится? Как будет развиваться история? Каков следующий сюжетный поворот? Середина, как всегда, провисает и утягивает в трясину.

И к концу дня у него были готовы еще сто страниц. Его искупление. Его наказание. Итан был привязан к этой истории, к компьютеру. Привязан к идее потерянной жизни.

И пока он писал, пока прятался, пока растворялся в своей истории, полиция выстраивала дело против него.

Всегда есть что-то еще

Любое дело в конце концов можно раскрыть. В особенности когда в нем столько движущихся фрагментов, столько острых углов и трещин, куда можно проникнуть, столько темных и сырых уголков для исследования.

Шантаж был гениальной идеей. Все бросились не в ту сторону, а мне осталось собирать осколки.

Мы подходим к эндшпилю. Ее скоро найдут, иначе никак. А когда это случится, отворяй ворота́, потому что беда не приходит одна.

Глупая фраза, правда? Это значит, что собирается страшная буря, и она снесет любые ворота. Женщины выйдут из себя, мужчины превратятся в бешеных зверюг.

Такова жизнь. Мы боимся умереть и поэтому боимся жить.

Думаете, Итан виновен? Думаете, он обхватил своими руками бледный стебель ее гордой шеи и сжимал, пока Саттон не перестала дышать?

Думаете, той полицейской хватит ума разгадать это дело? Что еще ей нужно, чтобы сложить все фрагменты?

Мне кажется, пора начинать представление.

Я не говорю, что играю с этим человеком. И не говорю, что убийство моих рук дело. Я лишь говорю, что все изменится, и очень, очень скоро.

Еще одна проблема

Зазвонил телефон. Джоэл Робинсон. Итан установил на мобильном особые мелодии, чтобы сразу узнать важный звонок и проигнорировать прочие. Для Джоэла он выбрал песню Breaking the Law группы Judas Priest, для Билла – симфонию «Из Нового света» Дворжака, для Холли Грэм – тему Дарта Вейдера из «Звездных войн».

– Похоже, у нас проблема, – сказал Джоэл. – Надо поговорить. Ты дома?

– Да.

Раздался гулкий стук в заднюю дверь.

– Это ты?

– Да. Быстрей впусти меня, пока не заметили стервятники.

Итан почти забыл об орде репортеров, разбивших лагерь перед крыльцом. Его немного удивило, что полиция Франклина их не шуганула – судя по всему, они практически заблокировали съезд на Третью авеню.

Итан отпер заднюю дверь. Джоэл прошмыгнул в дом. Он был растрепанным и вспотевшим. Явно бежал всю дорогу.

– В чем дело?

– Как я и сказал, у нас проблема. Вообще-то, несколько. Появился свидетель.

У Итана участилось сердцебиение. Он постарался задать вопрос ровным тоном:

– Ее нашли?

– Тебе лучше присесть.

Присесть? Итану хотелось рухнуть бесформенной кучей, закатить истерику, орать и молотить кулаками по сделанным на заказ полам из беленого дуба. Но он понимал, что лучше этого не делать. Надо сохранять спокойствие.

– Рассказывай, – сказал он со сталью в голосе.

– Нет, ее не нашли. Но свидетель утверждает, что это ты убил Саттон. Что ты систематически ее избивал. Утверждают, что и ребенка убил ты. Полиция снова открыла дело Дэшила.

Итан ожидал чего угодно, но только не этого.

– Дэшила?

– Да. Свидетель утверждает, что ты отравил его слишком большой дозой дифенгидрамина. Саттон это обнаружила, и ты убил ее, чтобы заставить молчать. История звучит правдоподобно, и полиция на нее клюнула.

Итан ощутил, как земля ускользает из-под ног, медленно кружится, а воздуха становится все меньше. Его волосы трепал ветер, вспыхнула молния. Гроза налетела так быстро, что он и не понял, откуда она взялась. На него обрушился дождь, и он быстро промок до костей.

До костей.

До глубины души.

Джоэл орал на него и тряс за руку. Итан понял, что гроза вполне реальна. Он стоял посреди улицы в окружении репортеров. Они что-то кричали, щелкали камеры. Вспыхнула молния, и тут же прогрохотал гром, так что затряслась земля. Все охнули и разбежались в поисках укрытия.

Джоэл тянул Итана за руку, и наконец затолкал его на крыльцо.

– Надо войти в дом, Итан! – заорал он прямо в ухо. – Здесь опасно.

– Нет.

Итан отдернул руку, резко плюхнулся на качели, провел пальцами по металлической цепи, которой они крепились к крыше террасы. И начал раскачиваться. Ветер подыгрывал ему, усиливая движения. Это было так приятно. Джоэл стоял у входной двери, держась рукой за косяк, смотрел на него, звал, но Итан продолжал сидеть на качелях. Он знал, что из новостных фургонов ведут съемку и делают фотографии. Он показал журналистам средний палец и не опускал его достаточно долго, чтобы все как следует рассмотрели.

Когда гроза утихла, он зашел в дом. Джоэл заварил чай. Они молча сидели за кухонным столом.

– Когда меня арестуют? – наконец спросил Итан.

Джоэл покачал головой:

– Я не знаю.

* * *

Итан писал. Он прятался от осуждения и обвинений, сидел в одиночестве за длинным письменным столом из цельного спила дерева в своем большом старом доме на Третьей авеню, населенном призраками жены и ребенка, и записывал все слова, приходящие в голову. История уже обретала форму. Итан всегда умел писать быстро, как только появлялась идея, и этот случай ничем не отличался от других. С его пальцев слетали тысячи слов. Он не обращал внимания на постоянно трезвонящий дверной звонок. Игнорировал без конца звонящий телефон.

Не замечал, что ни один близкий человек не предложил помощь.

Если подумать, то же самое было и после смерти Дэшила. Люди держались на расстоянии. Итан понимал, что трудно было найти подход, верные слова. «Мне жаль, что ваш ребенок умер».

Им говорили другое. «Соболезную». «Я понимаю вашу боль». «Мне так жаль, так жаль, так жаль».

Но никто не произнес слова, которые им на самом деле так нужно было услышать.

В основном Итану было все равно. Вряд ли кто-либо мог чем-то помочь. Первые дни подруги Саттон были рядом, приносили запеканки, меняли постельное белье. Айви каждое утро заставляла Саттон принимать душ и одеваться. Но даже Айви в конце концов уехала на конференцию в Род-Айленд, и тогда Итан и Саттон остались в доме вдвоем, рядом с раскрывшей зияющую пасть смертью.

У Итана было мало друзей. Обычно он тусовался вместе с Саттон. В юности он был отъявленным гулякой, безумным ловеласом, любителем выпить и повеселиться, но после женитьбы эти замашки сошли на нет, и он стал преданным мужем. А на какое-то время и заботливым отцом. У него хватало знакомых мужчин, чтобы выпить пива или сходить в спортзал, но он был не из тех, кто развлекается с друзьями, а предпочитал наблюдать