Тайная академия слуг - Ким Иын

– Эх, нужно было вам быть осторожнее… – спокойно сказала Чон Гымхи. Она не торопилась.

– Вы меня сюда позвали, чтобы отчитать? – резко ответил О.

Чон Гымхи молча взглянула на него – скажи она что-нибудь, это только сильнее разозлило бы его.

Внезапно лицо заместителя покраснело, и он начал кашлять. Оказалось, лицо покраснело не только из-за гнева – по всему его телу начали появляться красные пятна. Он нервно оглядывался по сторонам.

– Что это? – указал пальцем на заднее сиденье.

– Цветы. Вы что, впервые видите цветы?

– Почему… почему они здесь?

– Я специально сегодня с утра сходила на цветочный рынок и купила – хотела дома букет поставить… А что такое?

О не смог внятно ответить ей, сильно закашлявшись.

– У вас, случайно, нет аллергии на цветы?

О все еще не мог ответить. Он замахал руками, начал рыться в карманах и, в конце концов достав флакон с лекарством, проглотил несколько таблеток. К тому времени ромашковый чай немного остыл, так что О запил им таблетки.

– Ох, простите меня… Что же делать? Я купила их просто потому, что мне понравилось их значение на языке цветов…

Чон Гымхи купила два вида цветов. Первый – эльсгольция. На языке цветов – «не спрашивайте о прошлом». Второй – амбербоа сорта «Желтый султан»; на языке цветов – «решимость». Сочетание желтого и фиолетового радовало глаз.

– Вам следовало думать лучше, прежде чем так неосторожно ворошить прошлое. Теперь мне приходится вот так заставить вас молчать…

Глаза О округлились – он ошарашенно посмотрел на Гымхи, не понимая, что она имеет в виду. Но вдруг его зрачки задергались, а веки стали медленно закрываться.

– Я хотела поговорить с вами о прошлом, вот и позвала… Вам же так хотелось его вспомнить! – Она обернулась к нему. – Но вы, похоже, засыпаете. У вас всегда была сильная аллергия, и вы всегда носили с собой антигистаминные препараты. Только вот они вызывают сильную сонливость, и поэтому в последнее время вы принимаете другой. Но я подменила его антигистаминным…

О ей не ответил – он был сосредоточен лишь на том, чтобы оставаться в сознании.

– Нам не обязательно было лично встречаться, но я правда хотела поговорить о старых временах. Ведь больше не будет такой возможности.

– Почему… именно… сейчас?..

Слова давались О нелегко, прерывисто вырываясь из горла вместе с хрипами. Чон Гымхи не обращала на это внимания.

– В детстве мы так не любили наш родной поселок, правда?

О с трудом посмотрел на Чон Гымхи.

– Ну да… кому бы вообще… могла прийтись по душе… эта шахтерская дыра?

И небо, и земля, и вода – все там было черным от угля. Шахтерский поселок где-то в глубинке провинции Канвондо, место, где родилась Чон Гымхи, был полон черноты, уныния, отчаяния и насилия. Это было место, где жили забытые миром люди, отрекшиеся от себя и не имевшие надежды когда-либо вырваться из этого места. Места, где, сколько бы ты ни пытался отмыться, из ноздрей все равно каждый раз вылетала сажа.

Конечно, ее отец был шахтером. И конечно же он пил. Когда возвращался домой пьяным, избивал мать и Чон Гымхи. Когда был трезв, не трогал их, но таких дней практически и не было. Чон Гымхи хорошо училась. В дни, когда отец был сильно пьян, он говорил, что вся эта ее учеба бесполезна – на кой она ей сдалась в этой дыре, ничего она не добьется… И избивал еще сильнее.

О Джинсон тоже был сыном шахтера. С самого детства его тоже избивал отец – но это постепенно стало привычным и не казалось чем-то ужасным. Он учился, имея одну цель – выбраться отсюда. Он знал, что если у него не получится, останется одно – всю жизнь носить рабочую одежду, пропахшую угольной пылью, спускаться в шахту, где невозможно дышать, и весь день рубить уголь… Уж лучше умереть.

Для О Джинсона Гымхи была примером для подражания – больше никто в этом треклятом поселке не относился серьезно к учебе. Она даже заняла третье место на национальной олимпиаде. Холодная девчонка, с которой он никогда не разговаривал. Девчонка, которая ни разу не удостоила его даже взглядом. Он думал, что если сможет обойти ее, то все преодолеет. Для него она была чертой, которую было необходимо перейти.

Для Чон Гымхи он был никем, пустым местом. Она даже, скорее всего, не знала о его существовании. У нее не было времени думать о других людях, так как ее жизнь не оставляла места для излишних размышлений. Каждый день она молилась, чтобы ее отец пришел домой как можно позже и чтобы, придя, сразу уснул. Потому что когда отец возвращался, она не могла учиться.

Когда разносился громкий звук от удара ногой по входной двери, Чон Гымхи с матерью тушили свет и забирались с головой под одеяло, сжимались в комок, стараясь стать как можно незаметнее, чтобы не попасть под удар отца. Они молились, чтобы сегодня он не бил их и уснул спокойно.

Удары отца чаще всего приходились по матери, минуя дочь. Для него она была гирей, ношей, пригвоздившей его к этому месту, – и еще после этого смела ходить с высоко поднятой головой, как ни в чем не бывало! На теле матери всегда были синяки.

Когда Гымхи было примерно тринадцать лет, однажды на рассвете она проснулась от странных шуршащих звуков – они раздавались со стороны матери. Отец, вдоволь избив ее и дочь, спокойно дрых без задних ног. В руках матери была сберегательная книжка и несколько банкнот. Почувствовав на себе взгляд дочери, мать обернулась.

– Иди, – сказала Гымхи, еле шевеля губами под светом бледной луны. Мать сдерживала всхлипы, закрыв рот рукой.

– Иди же!

Чон Гымхи жестом торопила мать. Если мать сбежит, возможно, отец не убьет единственного оставшегося члена своей семьи.

– Ну же, скорей…

Она обеими руками подтолкнула мать. Мать всхлипывала. Гымхи медленно, чтобы не издавать лишних звуков, открыла дверь. Мать надела старые ботинки и шагнула за дверь.

Гымхи осталась сидеть на полу, беззвучно плача. Она искренне желала своей матери лучшей жизни. Хотела, чтобы она встретила хорошего мужчину и хотя бы раз почувствовала простое счастье. А затем решила, что и сама сбежит через некоторое время.

Мать вернулась. Она вернулась, даже не успев выйти за пределы поселка. Крепко обняла дочь и зарыдала. Гымхи тоже, плача, обняла мать. Они были скованы друг с другом цепями без возможности сбежать