Лекарство против шока - Владимир Григорьевич Колычев

— Ну конечно!

— Где он?

— Здесь должен быть, — Лиза полезла в сумочку, достала оттуда диск в бумажном конверте, протянула Ролану. А диск тот самый, надпись потускнела от времени, но читалась хорошо. — Я правда хотела сказать!.. Тысяча монет?! Теперь ты просто обязан на мне жениться!

— Диск придется отдать. Косову. Договор дороже денег.

— Это не деньги, Ролан! — Лиза вдруг вырвала диск из его рук и вернула в сумочку. — Это очень большие деньги!

— Значит, у нас с Косовым очень большой договор. Я ему диск — он мне свободу. Твой отец плотно меня подставил.

— А если я скажу, кто Валушина убил? Я же видела!

— Ну, не знаю…

— Не скажу!

— Все равно диск придется отдать.

— Какой диск?! — Лиза сделала удивленные глаза.

— Который ты вчера в книгах нашла.

— А-а! Диск!.. Так это человек забрал, который Валушина убил. Маленький такой, толстенький!.. Не отдам я диск!.. И пошел он к черту, этот Косов! А почему он за мной не пошел? Почему только ты пошел?

— Кто-то же должен был на месте преступления остаться.

— А откуда вообще взялся этот Косов? И почему ты его выгораживаешь?

— Я не выгораживаю…

— Выгораживаешь! Он твою жену увел! Он тебя на деньги сделать хочет!.. Не пойдем мы к нему!

— А куда пойдем?

— Ключи от машины где? — спросила Лиза.

Ролан обшарил карманы, и ключи от BMW при нем, и документы. Но машина у главного здания, наверняка ее уже взяли как минимум под наблюдение. И группа подъехала, и оцепление выставили. Наверное.

Машину взяла на себя Лиза. Они вышли к въездным воротам, там она привела себя в порядок, внутренне взбодрилась и походкой скучающей леди вышла к машине, села, завела двигатель. И никто ее не останавливал, хотя вдалеке стояли два микроавтобуса — следственно-оперативной группы и криминалистической лаборатории.

Ролан еще не успел сесть в машину, а Лиза уже показала ему диск. Под рулем его держала, чтобы через окно не увидели. Показала и помахала растопыренной ладонью перед его лицом. А потом провела пальцами под сиденьем — или уже нащупала там жучок, или всего лишь предполагала его наличие. И ведь на самом деле машину могли взять и на прослушку, и на сопровождение. Возможно, Леня обыскал дом, ничего не нашел и решил проследить за Роланом, если он вдруг откажется возвращаться. Просчитать его шаги нетрудно.

По дороге недавно прошелся трактор, счистил снег, посыпал песком, машина шла легко, но разгонялась вяло. Ролан все понял, велел остановиться и поменялся с Лизой местами.

— Как думаешь, кто мог убить Валушина? — зевнув, спросила она.

— Не знаю. Но, думаю, преступник убил его без сожаления. Или Валушин следующее звено в цепи Сорокин-Гаврилов-Хайдуков, или он просто стал опасен — после того, как заказал своих компаньонов.

Ролан говорил не для Лизы, а прежде всего для себя. И для Косова, если он действительно их слушал.

— Думаю, со смертью Валушина все закончится. И преступник ляжет на дно, — размышлял вслух он.

— Но пока не лег, может, его еще можно найти? — спросила Лиза, выразительно взглянув на Ролана.

Не сдаст она своего отца, но, если его найдут без ее участия, возражать не будет. Чепелев опасен для нее, сегодня не убил и даже не ограбил, но что будет завтра?..

— Будем стараться.

Ролан не знал, что и думать. Косов-таки показал свою подлую суть, биткоины ему нужны, старая дружба побоку. И не факт, что на казанском поезде Ролан стал жертвой Чепелева, может, Косов на него и напал. И сейчас Леня представлял серьезную опасность: даст команду, и перехватят их с Лизой на ближайшем посту. На него наденут наручники как на подозреваемого, который бегством пытается уйти от правосудия.

И Лиза по-прежнему темная лошадка. Может, она все еще ведет с Роланом тайную игру по наущению обезумевшего от убийств папашки. Может, и не даст в обиду Чепелева, если Ролан вдруг выйдет на него, в последний момент возьмет и поставит ему подножку. Именно поэтому Ролан не стал делиться с ней своими планами и мысленно решил начать все сначала…

До Святок добрались без приключений, даже перекусили по дороге. Выпили по два стаканчика горячего чаю, но согреться так и не смогли. Печка работала на полную мощность, а их все равно колотило изнутри до самого города.

Зиновьева уже закончила убираться в детском садике и, приняв душ, сидела за накрытым столом у телевизора. Все та же бутылка водки, запах сигарет. Она узнала Ролана, позволила зайти в квартиру и закрыть за собой дверь, но вдруг уперла руки в бока и заявила:

— Ничего тебе не скажу!

— Зачем же тогда в дом впустили?

— А вдруг за тобой снова киллер идет! Опять меня убивать будет.

— Но не убили же за полгода.

— Не убили. Это потому, что ты куда-то делся, гражданин следователь. Сильно тебя по голове ударили?

— А ты откуда знаешь, что меня по голове ударили?

— Ну, откуда… — замялась Зиновьева.

— Следила за мной?

— Много чести!..

— Так это ты меня? — Ролан провел рукой по затылку.

— Чур тебя!..

— В газетах об этом не писали, давай, колись, откуда знаешь?

— Ну, Тамарка говорила, сестра моя двоюродная.

— Та, которая тебя сдала, — вспомнил Ролан.

Похоже, не зря он решил начать свое расследование с самого начала. А то как закрутился с убийства Гаврилова, так до сих пор остановиться не может, назад глянуть некогда, то одно, то другое. На Чепелева вышел, а как взять его, пока неясно. А Тамарка не просто сдала свою двоюродную сестру, но, возможно, и навела на Ролана преступника с дубиной. И не понесла за это никакого наказания.

— Да не сдавала она меня, — отвела взгляд Зиновьева.

— Зато ты меня сдала. Позвонила Тамарке, сказала, что я к Начетникову еду…

— Да нет, не звонила я!

— Звонила!.. А после твоего звонка еще семерых убили. Как минимум семь трупов!

— Я здесь при чем?

— Я сейчас собираюсь ехать к Тамарке, если вдруг она узнает, что я к ней еду, посажу тебя! За соучастие в убийстве!..

Зиновьева своей сестре звонить не стала. Ролан подъехал к пятьдесят седьмому дому на улице Первого мая и за низким штакетником увидел женщину в рыжей шубе из искусственного меха. Через плечо перекинут патронташ из прищепок, под ногами тазик. Женщина развешивала белье, думая о чем угодно, но только не о подполковнике юстиции Журавлеве. Возможно, она думала о мужчине, белье которого стирала. Трусы семейные на веревке, тельняшка, клетчатая рубаха пятьдесят второго, примерно, размера. Простыни, наволочки.

Собаки во дворе не было, калитка открыта, и