Закон о невиновности - Майкл Коннелли

сайт сбора средств для семей погибших месяцем ранее при массовой стрельбе в баре в «Таузенд‑Оукс». Мне не нужен был рапорт, чтобы помнить «Бордерлайн Гриль». Помощник шерифа и двенадцать посетителей — убиты. Афера — под копирку с той, за которую Скейлз сел в Неваде.

Я прошёл в кабинет к столу с материалами. Был почти уверен: арест в Вентуре не фигурировал в сводке от окружной прокуратуры. Я открыл папку «Жертва» и пролистал: за декабрь 2018‑го — тишина.

Кендалл вошла следом.

— Что это?

— Рапорт об аресте Скейлза. Больше года назад. Округ Вентура.

— И?

— Что в открытых источниках этого нет.

На титуле — шаблон с окнами и графами, плюс рукописное резюме. Под галочкой «мошенничество» — перечень, где клетка «межштатное» перечёркнута косой линией. Внизу заполнявший форму вывел: «ФБР — Лос-Анджелес».

— Они пытались это скрыть? — спросила Кендалл.

— Думаю, они и не знали, — сказал я. — Похоже, ФБР приехало и забрало Сэма.

Кендалл нахмурилась, но я не углублялся. В голове я перебирал, как использовать рапорт.

— Мне нужно позвонить, — сказал я.

Я набрал Гарри Босха. Он ответил сразу.

— Гарри, это я. Встречаемся с Дженнифер на ланче в центре, потом — суд. Сможешь подъехать? Есть кое‑что, на что тебе стоит глянуть.

— Где?

— «Россоблу», в час.

— Где это?

— «Саут Сити Маркет», Одиннадцатая улица.

— Буду.

Я отключился. Поднялась волна энергии. Этот арест мог многое прояснить по Сэму — и дать трещину в стене ФБР.

— Кто мог принести это? — спросила Кендалл.

Я подумал об агенте Рут, но вслух имени не назвал.

— Кто‑то, кто решил поступить правильно, — сказал я. 

Глава 31

К моему «возвращению» в зал суда подтянули втрое больше помощников шерифа, чем обычно на заседаниях с подсудимым на свободе. У дверей, на галерее, за воротами. С первой секунды было ясно: никто не рассчитывает, что я уйду тем же маршрутом.

Дочь не смогла прийти на ланч из‑за пары, но теперь сидела в первом ряду, прямо за нашим столом. Рядом — Лорна. Рядом с Лорной — Циско. Я обнял Хейли и перекинулся, словом, с каждым, стараясь приободрить, хотя сам едва держал лицо.

— Папа, это так несправедливо, — сказала Хейли.

— Никто не обещал, что закон — про справедливость, Хэй, — ответил я. — Запомни.

Я шагнул к Циско. Он не был на ланче и не знал про рапорт, подброшенный под дверь. Для этого дела я выбрал Босха — из‑за его истории в правоохранительных органах. Считал: он лучше подойдёт для контакта с шерифом Вентуры, оформившим арест Сэма.

— Есть новости? — спросил я.

Он понял, что речь о надежде выцепить Луиса Оппарицио.

— С утра — ничего, — ответил он. — Этот парень — призрак.

Я кивнул, скрывая досаду, и прошёл через ворота к столу защиты, сел один, собрал мысли. Я пришёл раньше Дженнифер: после ланча ей пришлось искать парковку в «чёрной дыре», а я попросил Бишопа высадить нас с Кендалл у входа. Я пролистал записи со встречи и в голове прогнал речь судье. Я никогда не боялся зала суда. Наоборот, чувствовал себя как дома и подпитывался враждебностью — от обвинения, скамеек, иногда даже от присяжных. Но сейчас было иначе. Если проиграю, меня проведут через стальную дверь в изолятор. В прошлый раз у меня не было шанса говорить до того, как накинут браслеты. Теперь — был. Рискованный шаг: штат играет по закону. Но законность — не синоним правоты, и мне предстояло убедить в этом судью.

Меня отвлекло движение: Дана Берг и её помощник в бабочке расселись за столом обвинения. Я не повернулся. Не поздоровался. Это стало личным. Берг раз за разом пыталась лишить меня возможности готовиться к защите. Теперь она — враг, и я так к ней и отношусь.

Дженнифер скользнула на место рядом.

— Прости, «чёрная дыра» парковки — не миф, — сказала она. — Встала на платной на Мэйн.

Она запыхалась — видимо, шла кварталов пять.

— Ничего, — сказал я. — Я готов.

Она обернулась, кивнула нашим, повернулась обратно.

— Босх не придёт? — спросила.

— Думаю, уже уехал, — сказал я. — В Вентуру.

— Поняла.

— Слушай, если всё пойдёт не так, и я вернусь в «Башни», тебе придётся скоординироваться с Босхом по Вентуре. Убедись, что бумаги нет. Он не привык к нашей стороне баррикад. Нет бумаги — нет доказательств. Окей?

— Окей. Но всё будет хорошо, Микки. Мы их возьмём числом и классом — мы отличная команда.

— Надеюсь. Мне нравится твоя уверенность, даже если весь кодекс и машина системы работают против нас.

Я оглянулся по галерее и встретился взглядом с двумя репортёрами на их привычных местах.

Через несколько минут помощник шерифа призвал зал к порядку, и судья Уорфилд вошла, заняла место на скамье.

— Возвращаемся к делу Штат Калифорния против Майкла Холлера, — произнесла она. — У нас новые обвинения, требующие слушаний по вопросу содержания под стражей и предъявления обвинений, а также оглашения обвинительного заключения. Кроме того, поступило ходатайство защиты. Начнём с обвинений.

Я отказался от формального оглашения.

— Как вы себя признаёте? — спросила Уорфилд.

— Невиновным, — отчеканил я.

— Принято, — кивнула судья. — Переходим к досудебному освобождению либо заключению под стражу. И, предчувствую, сегодня будет обильная перепалка, поэтому остаёмся за столами — меньше суеты, запись чище. Говорите отчётливо. Позиция обвинения, мисс Берг?

Берг поднялась:

— Благодарю, Ваша Честь. Сегодня утром предыдущие обвинения были сняты после того, как большое жюри округа Лос‑Анджелес вынесло обвинительный акт в отношении Дж. Майкла Холлера по убийству первой степени при наличии особых обстоятельств — убийство из корыстных побуждений. Штат настаивает на том, что данное преступление не предусматривает возможности освобождения под залог, и просит оставить обвиняемого под стражей до вынесения приговора. Существует презумпция…

— Я прекрасно осведомлена, что предусматривает закон, мисс Берг, — оборвала её Уорфилд. — Уверена, мистер Холлер тоже.

Судья, казалось, раздражалась не только попыткой вернуть меня за решётку, но и собственными связанными руками. Что‑то записав, она повернулась ко мне:

— Мистер Холлер, полагаю, вы желаете быть услышанным?

Я поднялся.

— Да, Ваша Честь. Но сперва — требует ли Штат смертной казни по новому обвинению?

— Уместный вопрос, — заметила Уорфилд. —