Призрак Сомерсет-Парка - Б. Р. Майерс

– Говорите, раздаются стоны по ночам? – переспросила maman. В ее голосе слышались ехидные нотки.

Мисс Крейн фыркнула.

– Веселье не длится всю ночь напролет. Шум раздается после того, как я запираю парадную дверь. Я хорошо обращаюсь с девочками, даю им защиту и пристанище. Кабы не я, они б мерзли и голодали на улицах, или еще похуже: мерзли и голодали точно так же, только со всяким сбродом. Слыхали, вчера из Темзы вытащили девчонку с перерезанной глоткой?

Взгляд maman потяжелел, и она объявила, что все готово, а потом спросила – можно ли привести девушку, которая последней была с усопшим.

Мисс Крейн завопила в коридор:

– Друзилла!

Та пришла и замерла позади мисс Крейн. Виднелось лишь тощее плечико да часть угловатого лица. Maman мягко улыбнулась и поманила ее в комнату, протянув навстречу руку. Друзилла, поколебавшись, взяла ее, и они вместе ступили в круг зажженных свечей.

– Держись за меня, – прошептала ей maman, но мисс Крейн и другие девушки, которые начали собираться в коридоре позади хозяйки, тоже ее услышали.

Maman превзошла саму себя. Несомненно, это стало одним из ее лучших представлений. Эктоплазму она выплюнула настолько достоверно, что даже я изумленно ахнула.

– Он здесь! – провозгласила она.

Из коридора донеслись испуганные взвизги.

– Сей дух не успокоится, если другой мужчина переступит порог этой комнаты, – заявила maman. – Теперь он считает ее своей.

– Но тут никого не было с тех пор, как… – нерешительно пробормотала Друзилла.

– Он не уйдет, – покачала головой maman.

Мисс Крейн так широко разинула рот, что из него выпала сигарета.

– И за это я заплатила!

– Я вам говорила. Я не в силах заставить духов что-то сделать, могу только выслушать их волю.

– Значит, ни один мужчина не может сюда войти? – Мисс Крейн, прищурившись, уставилась в потолок.

Я вообразила, как она подсчитывает в уме убыток.

– А где будет моя комната? – разволновалась Друзилла. – Как я заработаю на ренту?

Maman наконец отпустила ее и расправила плечи.

– Призраки не способны лгать. Он поселился здесь навеки. Его дух привязан к этому помещению.

Друзилла скрестила руки на груди. В коридоре раздались приглушенные голоса: каждая девушка твердо заявила, что ни при каких обстоятельствах не займет старую каморку Друзиллы.

– Значит, эта комната никуда не годна… – проговорила мисс Крейн с плохо завуалированным гневом. Девушки бросились врассыпную.

Я начала собирать реквизит maman, но та не двинулась с места, пристально рассматривая мисс Крейн.

– Вам нужны жильцы? – спросила maman. – Сколько берете?

Мисс Крейн уставилась на нее в ответ, вступив в битву характеров. Я поняла – она точно знает, что сделала maman, и разрывается: ей хочется одновременно не дать себя обмануть и оставить при себе платежеспособную постоялицу.

Они заключили сделку, и с тех пор у нас с maman появилась новая крыша над головой. Она сказала, что это временно и, если мы будем усердно трудиться, скопим еще немного денег.

В ту ночь мне приснилось, как я убегаю с бродячим цирком.

Гадалка могла быть просто мошенницей и не больше. Вероятно, она, как предположила maman, на что-то злилась и намеренно причинила мне боль. Или же сказала правду, предупредила, надеясь, что ее слова как-то уберегут нас с maman. Каковы бы ни были ее намерения, я столкнулась с самосбывающимся пророчеством – из тех, что исполняются против воли.

В Сомерсет-Парке я никому этого не говорила, но до моего девятнадцатого дня рождения оставалось пять дней.

Глава 33

Леди Одра Линвуд

Запись в дневнике

Сомерсет-Парк,

10 февраля 1852 года

Дружочек,

не существует слов, которыми я могла бы описать, что сейчас чувствую. Посреди бесконечного кладбищенского ужаса меня коснулся луч солнца.

Я наконец-то узнала, что такое любовь, притом совершенно внезапно. Раньше я об этом не помышляла, но теперь, когда ощутила ее, настоящую и искреннюю, уже более не ошибусь. Возможно ли это – взглянуть в глаза другому и тут же все понять? Да! И это правда!

Я даже не могу ничего объяснить – вот еще недавно не было ничего, а потом я получила все. Его улыбка – словно солнце, и все, чего я хочу, – вечно купаться в его тепле.

Любовь восхитительна и горька одновременно. Он отвечает на мои взгляды, улыбки, но всегда знает о приближении мистера Пембертона и первым отворачивается. У нас роман украдкой брошенных взглядов. Но что нам делать дальше? Я должна поговорить с ним наедине. Должна! Если он чувствует то же самое и заявит об этом со всей определенностью, мы найдем выход.

Мистеру Пембертону я не нужна – это очевидно. Как бы я ни старалась сделать его счастливым, брак принесет нам лишь мучения, я это знаю. Что за семью мы подарим нашим детям?

Жених почти не обращает на меня внимания, и все же следует хотя бы попытаться вести себя более сдержанно. Поэтому вместо того, чтобы смотреть на лицо возлюбленного, я смотрю на его руки. Я вижу его осторожные повадки, легкую походку, которой он перемещается по дому. Поразительно, однако столь простое занятие, как наблюдение за мужчиной, выполняющим самые обычные действия, может оказаться таким захватывающим.

Как я жажду познать то, что испытывали другие женщины. Я едва сдерживаю свои чувства, свое тело и боюсь, что, если с ними не совладаю, меня просто разорвет. Однако поговорить с ним наедине невозможно – всегда поблизости Бромуэлл или миссис Донован. Какой вздор – так оберегать меня в моем собственном доме!

Но сегодня я схитрила! После того как он побывал у отца и выпил чаю с моим женихом, я предложила совершить небольшую прогулку в оранжерею. Представь мое удивление, когда к нам решил присоединиться мистер Пембертон. Я оказалась между ними, с одной стороны шел мой жених, а с другой – мой возлюбленный. Я подстраивала свой шаг под него, втайне надеясь, что он поймет суть моего послания. Выглянув из-за края капора, я увидела, что он тоже наблюдает за мной, совершенно не обращая внимания на скучные замечания мистера Пембертона о погоде. Я улыбнулась ему, и на этот раз он посмотрел мне в лицо, почти вынуждая не отводить взгляд.

Мы вошли в оранжерею, и он принялся расспрашивать меня о каждом растении, словно доселе их не видел. Он казался таким спокойным, но мой голос дрожал, когда я отвечала. Я не смела смотреть ему в глаза, пока говорила. Это было чересчур – находиться так близко, когда позади