Мертвая живая - Николай Иванович Леонов

жене изменял часто, но все его дамы сердца были очень на нее похожи. Он много работал и постоянно был чем-то занят, так что я думаю, что даже не запоминал их имена, как в том анекдоте, они все были «зайками». Он же и заказал одинаковый комплект украшений и для жены, и для любовницы, чтобы не тратить время на продумывание подарка. Я поговорил с прислугой, нашел горничную, которая работала в то время, и она сказала, что Рита и Елена были так похожи, что их путала даже она. Еще Елена совершенно не привязывалась к вещам и все свои украшения и одежду постоянно раздаривала всем подряд и очень любила, когда ее подруги, прислуга и подопечные носили ее подарки. Кстати, время от времени они развлекались: с помощью макияжа Рита меняла свою внешность полностью под Елену и на различных мероприятиях, где не нужно было показывать лицо крупным планом, изображала начальницу. И это у нее изначально не было мизинца на ноге, та самая отличительная черта, которая сбила меня с толку.

— Как странно, — удивился Власов, — та Елена, которую я знал, покупала очень дорогие, очень красивые вещи и была привязана к каждой мелочи. У нее все было такое… любимое. Я еще подумал, надо же, первый раз мне попалась женщина, которая так долго что-то выбирает, не склонна к импульсивным покупкам и постоянно говорит, что правильно подобранную вещь можно носить годами.

— Я думаю, что это было частью ее плана. Она уже тогда готовилась сбросить старую жизнь, как надоевшую шкурку, чтобы шагнуть в новую, — сказал Лев, — в ту, которую она придумала себе как настоящую.

— Подожди. Если я правильно понял, то ты ведешь все к тому, что вместо Самойты убили ее секретаря? Ту самую Риту? — сказал Орлов, и Гуров кивнул.

— Но не сходится. Лемигов видел ее и разговаривал с ней после смерти Самойты.

— Он с ней только разговаривал. Но не видел. Она рассказала, что Елена помогла ей выиграть грант и получать стипендию в Милане. Что она всегда мечтала шить и теперь будет учиться на модельера. И тут же завалила нашего майора подробностями из мира моды, швейного дела и всего того, чему она училась. Понимаете, к чему я веду? — спросил Гуров.

— Я его в постовые отправлю. Ну нельзя же быть таким идиотом, — вздохнул Петр Николаевич.

— Я не очень понимаю. — Власов переводил взгляд с генерала на полковника и выглядел немного растерянным.

— Просто тебя она в эту область своей жизни не посвящала. Елена всегда очень хорошо шила. И любила это делать. Ты обратил внимание на кукол у нее в кабинете?

— Да.

— Им всем наряды шила она сама. Но это не важно. А важно то, что Рита, с которой разговаривал Лемигов, и была Самойта. И она поэтому повела разговор так, что буквально уболтала Степана. Он сам потом признался, что она почти час рассказывала ему про все эти «женские штучки», швы, ткани, и он перестал слушать. А Самойта все это отлично знала. Просто оставила швейное дело себе как хобби. Ну любит человек пошить. Почему бы и нет.

— То есть тогда она была у Лемигова под носом.

— Ну, скорее всего, она в самом деле в этот момент по документам Риты уже была в Италии. Оттуда перебралась во Францию, в общем, еще хорошо попутешествовала и получила иностранное гражданство. Наработки уже были.

А настоящую Риту никто и не искал, потому что, пока она работала на Самойту, та очень успешно полностью избавила ее от всех подруг, друзей и какого-либо намека на личную жизнь, сделав своей тенью. Верная привычке организовывать побеги другим людям, Самойта максимально подготовила себе все для побега. У нее была коллекция документов, наличные. Все, что нужно на первое время.

— То, что ты тогда нашел у нее дома?

— Да. Так что Елена продумала все очень давно и готовила свое исчезновение даже не один год, я думаю.

— То есть Генрих не знает, что он убил не ту? Или знает? И все же мне интересно, зачем все это Самойте? Она могла спокойно жить, раскручивать свой бизнес в тени прикрытия светской жизни? А так получается, что она рисковала всем, — заметил Орлов.

— Скорее всего, так все совпало. Возможно, что Самойту тяготила вся эта шумная жизнь. Может быть, она не могла уйти от мужа по каким-то другим причинам. Горничная, которую я нашел, обмолвилась, что один раз она все же слышала, что Генрих ей угрожал. На мысль о том, что да, он мог ей угрожать, меня натолкнули чашки. Еще в понедельник Генрих начал рассказывать мне о том, что он устал от педантичности Елены, что она постоянно заставляла его наводить дома порядок, а конкретно про чашки. Он сказал, что именно Елена хотела, чтобы дома все было стерильным, светлым, пастельным. И что все, что ставили в холодильник перед этим, нужно переливать и перекладывать в определенные контейнеры, чтобы никаких этикеток и чтобы чашки тоже были ручками в одну сторону.

А то же самое мне говорила Роза Эдуардовна. Именно она тогда мне сказала про то, что через несколько лет, когда прошла влюбленность, убитой — ее внучке — стало очень тяжело жить со своим мужем. И что он был буквально помешан на постоянном контроле и порядке. И те самые чашки и контейнеры в холодильнике тоже фигурировали в ее рассказе. Но только со стороны Генриха. И как-то логичнее было поверить ей.

Гуров бросил быстрый взгляд на Власова и подумал, что после всего этого дела их бывшему коллеге из соседнего отдела точно понадобится отпуск. Власов действительно любил Елену. И тогда, и все еще. И даже понимая, что она была преступницей, что, скорее всего, манипулировала им, что у нее действительно не было никаких моральных принципов, он все равно сейчас злился на Генриха.

Чужая душа — потемки.

— Генрих был пьян. Я думаю, что каким-то образом Елена смогла срежиссировать это убийство. Может быть, как-то накрутила Риту, может быть, что-то наговорила мужу. У него с детства, я поговорил с родителями, бывали вспышки агрессии. Такой силы, что он порой отходил от них в течение суток, когда просто ничего не помнил. Даже находился на лечении в детстве. И жене его тоже доставалось, судя по всему. Роза Эдуардовна помогла мне разыскать медицинскую карту Елены у ее семейного врача. Побои были частым делом у них в семье. Так что, скорее всего, войдя в раж и уже не понимая, что он делает, он