Мертвая живая - Николай Иванович Леонов

убил Риту. Было ли это случайным, я не знаю, Генрих не помнит, но я все же склонен думать, что Елена как-то спровоцировала мужа. То, что он попытался сжечь тело, тоже заставляет меня думать, что в тот момент он был все еще не в себе. А потом Елена нашла его в СИЗО. Дала понять, что жива. И что если он хотя бы пикнет, что убил не ту, то умирать будет долго и болезненно. Она наняла людей, которые очень серьезно помяли ее бывшего муженька и устроили ему там настоящий ад. После чего у него начались проблемы со здоровьем. Но на этом Самойта-жена не ограничилась. Она снова навестила бывшего и сказала, что если он будет себя вести хорошо, то она поможет ему выйти из тюрьмы по состоянию здоровья. Наняла адвокатов. С ними я тоже успел переговорить.

Вот он и молчал до последнего.

Да и состояние здоровья у него сильно ухудшилось. Пока что держат на капельницах, и что будет дальше — неизвестно. Думаю, что нанятые Самойтой люди перестарались специально, но этого мы уже не докажем.

— Вот ведь… женщина! — Орлов стукнул ладонью по столу. — Мазарини! Медичи!

Власов молчал. Он был раздавлен и, видимо, пытался понять, был ли он тоже простым инструментом в руках бывшей возлюбленной или же она все-таки что-то к нему испытывала?

— Я думаю, что да, — внезапно сказал Гуров, — ведь ты единственный, кому она дала прозвище. Роза Эдуардовна рассказала, что Елена давала милые прозвища своим близким, но как только вышла замуж за Генриха, перестала это делать.

— Кстати, про милые прозвища, мне тут Байбыкин названивает без остановки. Не поверите, хочет сдаться, — посмеиваясь, сказал Орлов. — Представьте себе, он настолько увлекся нашей роковой красавицей, что, прознав про ее второй бизнес, решил, что так он сможет покорить сердце Самойты. Придумал причину, по которой хочет покинуть страну, пришел к ней и хотел нанять. Но Елена — барышня очень проницательная… была и быстро свела их общение на нет, сказав, что никогда не слышала про бизнес с отъездами за границу и вообще не знает, что это за слухи. И тот мужчина, который ломился в кабинет к ней и кого скрутили бойцы Вольта, на самом деле был Байбыкин, а не Угрюмов. Его мало кто знает в лицо, хотя фотографии, скорее всего, видели все. Вот и не узнали знаменитость и так с ним обошлись: выкинули из здания, спустили по лестнице и потом долго объясняли, что с женщинами так себя не ведут.

— Вот ведь не повезло бедняге, — усмехнулся Гуров. — А сдаваться-то почему он решил?

— Ну как. Хотел воспользоваться преступными путями, чтобы незаконно покинуть страну. Готов понести заслуженное наказание и все прочее.

Петр Николаевич невесело рассмеялся:

— Сделал ему внушение, сказал, что раз уж у него ничего не получилось, то, как говорится, «нет тела — нет дела», пусть дальше работает над своими гениальными фотографиями. Он, в свою очередь, обещал позвать нас всех на свою новую выставку.

Дело все же пришлось пересмотреть. Суд был за закрытыми дверями, без прессы и шумихи, и срок убийце увеличили в связи с новыми обстоятельствами. А в руки к Главку попал архив Самойты с полным досье на преступников, их новыми адресами и именами. Архив этот был в прямом смысле этого слова бесценным. И ФСБ, и налоговая служба, да и сам Главк были очень благодарны Самойте за то, как подробно она вела свои дела, все записывая.

Во многом Власова «простили», в том числе и за этот архив. Часть имен из него придержали, но взяли на контроль, часть оказалась в тех странах, где выдают преступников. А часть — тех, типа жены Угрюмова, — казалось бы, не за что прихватить. Она покинула страну легально. Но взять ее на карандаш ничего не мешало. Человек, который уже привык вести дела несколько незаконно, рано или поздно оступится. Оно всегда именно так и работает. Как будто идешь по тонкому льду и со временем начинаешь слишком верить в себя. Один шаг, одно незаконное действие, кого-то подставить, кого-то ограбить, и вот уже начинаешь входить во вкус.

А лед под тобой становится все более и более хрупким.

Когда Гуров закрыл дело об убийстве Елены Самойты, он вдруг вспомнил о том, как родители Елены рассказывали, что она была слишком обычным ребенком и потом стала такой же обычной девушкой и жила какой-то, с их точки зрения, совершенно обычной жизнью. Полковник грустно улыбнулся. Знали бы ее родители, чем именно занималась дочь. Конечно, нельзя сказать, что она построила преступную империю, скорее паутину. А в центре была она. И это была очень прочная паутина. Ее бизнес работал и приносил огромные деньги. И, что самое удивительное, Елена сделала все это, не скрывая своего лица. Она просто чуть-чуть меняла мимику, манеру говорить, вести себя. А если кто-то все же узнавал ее, говорила, что сделала операцию под Самойту, что с детства мечтала убрать с лица шрамы — последствия аварии — и вот заодно кое-что подправила. Она легко подбирала ключи к каждому, с кем общалась. Исполняла мечты одних клиентов и помогала сбежать другим. Легко пользовалась тем, что всегда можно было сыграть жертву. Рассказывала одну и ту же историю, которую не могли проверить, ведь злодей-муж, от которого она якобы пряталась, уже сидел в тюрьме и ничего не мог оспорить.

Власов был неправ, когда думал, что Самойта его использовала. На самом деле Лев все-таки был склонен думать, что убитой по-настоящему нравился генерал, но она так давно потеряла себя настоящую, что теперь не знала, как быть самой собой.

Шрамы у нее действительно были, только не на лице и незаметные снаружи.

— По глазам вижу, что придумал что-то, — сказал Крячко, когда они вышли из управления. Вечер был таким теплым, что казался почти летним. Лев снова улыбнулся уголком губ:

— Знаешь, мне кажется, что мы с тобой немного засиделись. Все в Главке да в Главке, как-то вот не хватает приключений.

Стас приподнял брови:

— А не староваты мы с тобой для приключений, Лев Иванович?

Гуров чуть усмехнулся, посмотрев на сообщение, которое пришло ему на телефон, и сказал напарнику:

— Ну вот, думаю, что завтра вечером у нас с тобой будет одно небольшое приключение. В целом, думаю, что можем взять с собой нашего молодого коллегу. В деле убийства Самойты ему, конечно, не повезло.

— Слегка, — в тон напарнику сказал Крячко.

— Самую малость. И вот думаю, что надо дать ему возможность реабилитироваться. Орлов уже