Современный зарубежный детектив-11. Книги 1-19 - Сол Херцог

«Конечно», — ответил он. Молодой, модный, с обилием татуировок, в стильном свитере в морском стиле и кожаном фартуке. Он был примерно того же возраста, что и Валентина, и, когда она села, бросил на неё провоцирующий взгляд.

Она села за три места от Арабеллы и изучила меню. Заведение специализировалось на моравских винах, хороших, и когда подошёл официант, она спросила, что он порекомендует.

«Что-то позднего урожая», — сказал он. «Могу принести образцы».

«Нет», — сказала Валентина. «То, что она пьёт, выглядит неплохо». Она кивнула в сторону Арабеллы, которая как раз отпила из своего бокала, и их взгляды встретились.

Пространство было уютным и романтичным, по всему залу горели десятки свечей. Люди сидели так близко, что она могла бы протянуть руку и коснуться пары за ближайшим столиком. Музыка была из восьмидесятых, всё самое модное: Depeche Mode, Kraftwerk, New Order. Она снова взглянула на Арабеллу, пока бармен разглагольствовал о вине.

«Наслаждайтесь», — сказал он, закончив.

Валентина сделала глоток. Было превосходно.

Она сняла куртку и постаралась выглядеть расслабленной. Это было место в её вкусе. Бармен всем заведовал, работая в одиночку, готовя и подавая всё сам. Он работал ловко, выкладывая на узкую стойку простые блюда: вяленое мясо и сыр, зелёный салат, миску чёрных оливок, которые он выуживал из огромной банки на барной стойке деревянными щипцами.

За барной стойкой стоял обычный бытовой холодильник, который он периодически открывал, чтобы достать что-нибудь нужное. При этом флуоресцентный свет на мгновение озарял комнату. Примерно половина посетителей говорили по-английски.

«Хорошее место», — сказала Валентина, снова поймав взгляд Арабеллы. Это было несложно. Арабелла продолжала смотреть в её сторону, делая вид, что не смотрит.

«Я думала, здесь будет больше мужчин», — добавила она.

Арабелла пожала плечами. «Их никогда не бывает», — ответила она на своём сносном чешском. «Слишком много свечей».

Валентина улыбнулась. «Полагаю, так лучше держаться подальше от неприятностей».

Арабелла отпила глоток вина, и Валентине показалось, что она увидела в её глазах что-то озорное. Она пыталась понять Арабеллу и определённо что-то уловила. Ничего явного, ничего очевидного, и по какой-то причине об этом не упоминалось в исследовании, но у неё сложилось чёткое впечатление, что Арабелла искала не мужчин.

«Зависит от того, что вы понимаете под словом «проблемы», — сказала Арабелла.

Валентина улыбнулась, отпила глоток. Она выдержала несколько минут, прежде чем снова заговорить, давая Арабелле немного разгореться любопытству.

«Боюсь, что у меня не так много опыта в решении проблем»,

сказала она.

Арабелла покачала головой. «Этого не может быть».

«Нет», — сказала Валентина, — «но некоторые вещи…» — она позволила своим словам затихнуть.

Арабелла наклонилась чуть ближе. «Некоторые вещи — это что?»

Теперь они разговаривали тише, перейдя от непринужденных любезностей к чему-то более интимному.

«Некоторые вещи сложны », — сказала Валентина.

Арабелла оказалась не такой застенчивой, как ожидала Валентина. Наоборот, она была прямолинейна. Кокетлива. Стремилась к разговору. «О чём?» — спросила она.

Валентина помедлила, а затем сказала: «Первые шаги». Она наблюдала за реакцией Арабеллы. «Сделать первый шаг трудно».

Наступила ещё одна долгая пауза. Они прислушивались к разговорам в комнате, к болтовне мужчин и их спутниц. За одним из столиков сидели и разговаривали две хорошо одетые женщины. Одна из них беспокоилась из-за работы. У неё не складывались отношения с начальником. Он был свиньёй, повторяла она. Prase – это было чешское слово. Она произносила его с раскатистым звуком «р», превращая слово в два слога. Совсем не похоже на русское слово, подумала Валентина.

Свинья. Хотя голос босса звучал довольно знакомо.

Арабелла внезапно повернулась к ним, удивив их прямотой своего замечания. «В следующий раз, если он попытается что-нибудь сделать, пните его по яйцам». Женщины на секунду замерли, ошеломлённые, а затем громко рассмеялись. Одна из них сплюнула вином. «Прямо в яички», — сказала Арабелла. «Сделай больно».

Остальные присутствующие рассмеялись. Валентина подняла бокал в тосте.

«Им слишком многое сходило с рук слишком долго», — сказала Арабелла, наклоняясь вперед, чтобы чокнуться с Валентиной.

После этого вино лилось рекой. Валентине было очень легко поддерживать разговор с Арабеллой, и она позволила себе выпить чуть больше, чем, возможно, следовало. Разговаривая с Арабеллой, она постоянно пыталась понять, что задумал Шипенко. Он хотел смерти этой женщины, но Валентина никак не могла понять, зачем. Просто всё это не сходилось.

У Валентины развился инстинкт, определяющий её жертву, своего рода шестое чувство, способность читать её и понимать, что именно в ней было причиной приказа на убийство. Обычным людям это в голову не пришло бы, но быть киллером означало играть очень тесную роль в жизни жертвы.

Это создавало близость, подобную той, что возникает между проституткой и её клиентом или медсестрой и её пациентом. Были определённые виды работ, часто выполняемые женщинами для мужчин, которые развивали у женщины сверхъестественную способность читать намерения клиента. Чего он хочет. О чём думает. Что скрывает. Валентина знала, что на улицах Москвы есть проститутки, способные распознать след точнее и быстрее, чем любой психиатр или следователь на Лубянке.

Они знали о своих жертвах то, от чего даже их собственные жёны содрогнулись бы. Их взгляд на мир, их проницательность были непревзойдёнными. Они знали то, чего никто другой никогда не узнает.

Быть убийцей – это именно то, что нужно. По крайней мере, для Валентины. Для неё это была единственная профессия, которая могла позволить ей приблизиться к жертве так же близко и лично, как проститутка, или дать столь же ясное представление о её душе.

Она помнила лица всех убитых ею людей. Не проходило и дня, чтобы она не представляла себе каждого из них. На смертном одре именно эти лица, а не лица близких, проведут её через пропасть. Её работа не была бессмысленной. Каждый раз, отправляясь на задание, она точно знала, что делает. Она знала, что это грех. Преступление против Бога. Она научилась преодолевать чувство вины, преодолевать его. Она могла нажать на курок или перерезать горло, даже зная, что это зло, даже если каждая клеточка её души кричала ей не делать этого.

Она научилась действовать вопреки этому, но так и не научилась заглушать это чувство. Она чувствовала боль вины и видела, за что убивала людей, и за что они были.

И вот почему, глядя на Арабеллу, она не просто догадывалась. Это было даже не просто профессиональное мнение. Это было чувство,

Глубоко