Монстр из Арденнского леса - Ника Элаф

– Спасибо, – коротко поблагодарила она.

Впрочем, он все же надеялся, что шоколад сделает свое дело. Да, не сразу, надо набраться терпения – и пусть она снова ела быстро, чуть сгорбившись и как будто не замечая вкуса, Марк был уверен, что постепенно она все-таки начнет согреваться.

– Послушайте… – Совместное расследование было еще одним лекарством, и стоило использовать его по полной. Тем более он и без того собирался ей это предложить. – Вы, конечно, вправе отказаться, но… я хотел проверить принтеры в ближайших супермаркетах и фотоателье. Съездить в пару мест после работы. Вы мне не поможете?

– Разумеется, – ровным тоном ответила девчонка. – Спасибо за доверие.

Черт. Впрочем, он знал, что она не отойдет так быстро. Терпение.

Марк снова поймал себя на мысли, что собирается сделать именно то, чего делать было никак нельзя. Напротив, следовало бы воспользоваться этим охлаждением и укрепить стену, которую он сам же хотел между ними возвести, а не пытаться снова ее пробить. Не пытаться снова завоевать расположение Янссенс. Он же решил! Черт! Но неожиданно ее неживая замороженность оказалась такой мучительной, что мешала, натирала, отвлекала, как камешек в ботинке, и ему отчаянно хотелось вернуть все… если не к состоянию «после вальса», то хотя бы к тому моменту, когда девчонка согласилась пить с ним кофе в кабинете.

Марк позволил ей расплатиться, взял запасную куртку, которую протянул Лоран, – рукава оказались чуть коротки, но ладно, все равно идти было недалеко.

– Пойдемте.

Янссенс тоже завернулась в его куртку, совершенно не раздумывая, не предлагая поменяться, словно так и должно было быть; и Марк на мгновение представил, как подхватывает ее на руки, вот такую – закутанную в его одежду, отмеченную его запахом, и уносит к себе домой на глазах у всего города. И не выпустит, не отпустит, пока она не согреется, не станет снова такой, какой он ее уже видел: полной скрытого жара и опьяняющей чувственности.

«Ненадолго же хватило твоего благородства, Марк Деккер, – сказал он сам себе, горько усмехнувшись. – Ты собирался ее оттолкнуть, когда она к тебе тянулась, но стоило ей отойти и отгородиться, как ты готов в нее вцепиться и не пускать…»

Черт! А она ведь не спала с Жаном. И этот факт вдруг обнажил перед ним правду, которую Марк не хотел видеть, не хотел признавать. Как сильно на самом деле Янссенс его зацепила. Не только тем, что была красивой, и не тем, что оказалась умницей и хорошим напарником и отлично знала свое дело, и даже не тем, что будила в нем настойчивое желание показать ей, на какую бурю чувств она на самом деле способна, как много в ней огня и страсти.

Она, эта Алис Янссенс, мучительно задевала и будоражила его странным… созвучием.

Марк всегда так ощущал людей – как аромат, как музыку или цвет – у каждого свой набор нот, свое никогда не повторяющееся переплетение нитей, свой аккорд. И все это время он пытался не думать о том, как все в нем отзывается на девчонку. Пытался отрицать, отгонять любую мысль о том, что она звучит в полной гармонии с ним самим, – чего он еще никогда, нигде и ни с кем не чувствовал. Равное. Схожее. Зов того, кто с тобой одной крови…

В участке его ждал ворох бумаг, связанных с Боуманом и его оружием. Марк со вздохом взял отчет Кристин. Компьютера у Боумана не было, мобильником он не пользовался, расплачивался почти исключительно наличными. Но как-то же он контактировал с продавцом! Интернет-кафе в соседнем городе? Тут Боуман бы не решился.

Марк оставил заметку для Кристин проверить интернет-кафе, а сам наконец сел составлять список доступных принтеров и просматривать записи с местных камер в поисках подходящей машины.

Ну вот какого хрена?.. Почему у него так мало людей? Так мало ресурсов? Он едва не пнул старый компьютер. Посмотрел на часы. Предлагать Янссенс кофе было пока рано. Надо выждать хотя бы час.

Марк снова погрузился в просмотр записей, которые удалось добыть быстро и без особой волокиты. Мэрия, как всегда, тормозила, но банк и несколько магазинов пошли навстречу.

«Ничего, ничего… Ага! Вот оно. Тот самый серебристый хэтчбэк. «Ситроен», отлично. Водителя, разумеется, не видно».

Он отметил дату и место.

«Вот еще одно попадание. Еще… хм…»

Ему казалось, или этот «ситроен» часто появляется рано утром в одном и том же районе? Марк открыл карту.

«Да, вот тут. Отлично. Это место надо обыскать. Поспрашивать людей. Так, а это что?»

Та же самая машина остановилась у обочины, и в нее кто-то садился.

Марк увеличил кадр. Судя по всему, подросток. Лицо скрыто капюшоном. Под мышкой скейт. Черт, надо сверить с той записью, когда подложили записку Янссенс. Одет очень похоже, насколько он мог вспомнить. Так или иначе, скейт – это зацепка. Впрочем, одно дело – вычислить подростка со скейтом, и совсем другое – его разговорить. Подростки с их неприятием авторитетов, стремлением самоутвердиться, выкинуть что-то такое, что…

Стоп. Марк попытался ухватить промелькнувшую догадку.

«Да, вот оно!» – Он удовлетворенно откинулся в кресле, улыбнулся и вытащил сигарету. Что ж, теперь можно и кофе. Черный, без сахара.

Он встал и направился к кофемашине. Глубоко затянувшись и выпустив густую струю дыма, неспешно помолол и засыпал зерна, и пока машина нагревалась и пыхтела, вытащил телефон. Надо заказать шоколад – да, вот этот, тот самый, который они тогда ели в первый раз.

Еще одна мысль никак не давала покоя, и Марк сам не заметил, как уже зашел на какой-то парфюмерный сайт. Бездумно набрал в поиске «вишня». Красный флакон – с таким двусмысленным названием, что Марк невольно хмыкнул про себя, – буквально сам заставил его нажать «подробнее». Среди нот оказался еще и горький миндаль. А потом Марк уже почему-то вводил адрес в форме заказа. В конце концов, скоро Рождество. Надо что-то подарить матери. Он ткнул в кнопку «Купить». Да, матери или даже Эве. Хотя старая перечница, наверное, не оценит. Ни названия – потому что не знает английского в достаточной мере, чтобы понять пикантную игру слов, – ни запаха. А то и скажет, фыркнув: «Подарили бы лучше своей девочке».

И Марк на мгновение вдруг представил этот запах. Запах сладости вишневого ликера и скрытой, едва заметной миндальной горечи утрат. Как он мог бы его чувствовать на Алис, когда обнимал бы ее сзади, зарываясь носом