Спросите у бабушки Сидзуки - Ситири Накаяма

– Вы сильно ненавидеть бразилец?

– Нет, что вы…

Пока Кацураги с трудом пытался подобрать слова для ответа, Саэгуса резко схватил его за запястье.

– Быстрее!

Таща Кацураги за руку, Саэгуса пронесся со скоростью молнии и быстро затолкал его в машину. С того момента, как он закрыл дверь, до того, как резко газанул, не прошло и пяти секунд.

Обернувшись, Кацураги увидел, что иностранцы стоят вдали, не шелохнувшись.

– Так нельзя, Кацураги-сан! Нельзя так теряться! Эти люди взбудоражены с самого ареста Паоло и каждый раз, когда мы приезжаем на место преступления, выходят протестовать!

– Прошу прощения… Однако, судя по тому, насколько они разозлены, похоже, что противоречия в бригаде у них серьезные.

– Дело не только в этом. Проблема иностранных рабочих отнюдь не нова. И в ее основе, безусловно, лежит дискриминация, свойственная японцам…

Кацураги пронзило неожиданное чувство, и он посмотрел на Саэгусу новым взглядом. Кацураги все меньше понимал этого человека.

Вернувшись в участок Хондзё, Кацураги тут же направился в комнату для допросов и стал ожидать там Паоло Андраде. Спустя пятнадцать минут он появился и выглядел абсолютно не так, как представлял себе Кацураги.

Коротко стриженные волосы были взъерошены, походка – тихая и скользящая. Пока Кацураги не предложил, он даже на стул садиться не собирался. Выражение лица было задумчивым, но, благодаря выразительным чертам, Кацураги понял, что это лицо философа, наполненное глубокими размышлениями.

И именно поэтому он спокойно отвергал обвинения, которые ему предъявили, и полностью отрицал свою причастность к убийству.

– Я весь время быть внутри кран три. Я не выходить наружу до того, как обнаружить тело Сумида-сан.

– Но вы же ненавидели его.

– Его никто не любить. Когда он выпить, он тут же ругаться со все.

– На орудии убийства остались отпечатки ваших пальцев.

– Этот нож все использовать. Он всегда лежать в одно место, кто угодно мочь взять нож.

– Непосредственно перед убийством у вас с Сумидой-саном случилась потасовка?

– Сумида-сан ненавидеть мы. Если кто-то презирать я, само собой, я полезть в драка. Но причина не только это. Он еще мой жена презирать.

Об этом Кацураги услышал впервые.

– Сумида-сан ненавидеть мы. Я спрашивать причина, он всегда говорить, что потому, что мы здесь жить. Он говорить, что ему не нравится, что мы работать в одном месте с японец. Я думать, что это жестокий. Но так себя вести не только Сумида-сан.

По мере течения рассказа тон Паоло приобретал все больше ноток возмущения.

– Полиция смотреть на я такие же глаза, как он. Хоть я никак не мочь приблизиться к Сумида-сан в такой место, все решить, что я виноватый. Что бы я ни говорить, они мне не верить.

После этих слов Паоло опустил голову.

– Об это никто не предупредить…

– О чем?

– Бразилия мне говорить, что Япония – хороший страна. Говорить, что все добрый и дружелюбный. Но это не так. Японец смотреть на мы страшный. Я хотеть дружить и на обед садиться рядом, но они убегать. Поэтому я вынудить проводить время только с бразилец, а на мы смотреть как на враги.

Кацураги больше не мог сидеть спокойно. Даже если предположить, что у Паоло слишком сильно́ сознание жертвы, японцы, у которых при виде групп иностранцев тут же на поверхность выходит чувство настороженности, определенно точно существуют.

– Мы приехать в Япония для работа и семья. Но я думать, что для Япония тоже. В Бразилия есть много здания, который строить японец. И когда наводнение три лет назад, я прятаться в здание, которое не затопить. Это здание тоже построить японец. Я благодарить японец. Поэтому я хотеть вернуть долг. Это правда…

Последние слова он говорил, уже рыдая, поэтому Кацураги не смог их разобрать.

После того как допрос Паоло был закончен, Кацураги направился в компанию, изготовившую башенные краны.

– Я бы хотел уточнить кое-что о мощности кранов, которые производит ваша компания.

Сперва девушка за стойкой администрации отнеслась к нему с подозрением, но стоило ему показать полицейское удостоверение, как дело сразу ускорилось.

Собеседником Кацураги стал руководитель отдела производства. Он вел себя довольно мягко.

Кацураги спросил его, можно ли использовать стрелу крана в качестве манипулятора.

– Манипулятора?..

– Да. Например, чтобы хватать предметы, как волшебной рукой, толкать что-то или тянуть.

– Это невозможно, – разрубил все догадки Кацураги одним словом руководитель отдела производства. – Это тяжелая техника, которая специализируется на подвешивании деталей, причем в большей степени, чем предыдущие модели. Есть похожие аппараты, которые используются для мелкого ручного производства, у них бывает функционал манипуляторов, но используют их совсем по-другому. А аппаратов, которые используются везде, не существует. После реконструкции этот аппарат управляется рычагом, так что сложные точечные движения ему недоступны.

Таким образом, идея Кацураги превратилась в пыль.

Посидев некоторое время в растерянности, Кацураги позвонил Мадоке. Они условились встретиться, как и раньше, в кофейном уголке в большом книжном магазине.

Он заприметил Мадоку на привычном месте, и одно это заставило его сердце биться чаще.

– Эй! – окликнул ее Кацураги.

Повернувшись на голос, Мадока тут же опустила глаза. И даже когда он сел напротив, их общая неловкость все никак не исчезала.

Тот день… Кацураги до сих пор не мог поверить в то, что случилось после поцелуя на мосту Адзумабаси. Он думал, что их с Мадокой отношения будут развиваться медленно и спокойно, но в тот момент ситуация вышла из-под контроля. И тело и душа одновременно стали нуждаться в ней. Необъяснимый импульс уничтожил разум и изгнал благоразумие. Под влиянием охватившего его порыва Кацураги взял Мадоку в плен, а когда пришел в себя, они уже лежали, прижавшись друг к другу, на кровати отеля.

Он был поражен, но не столько таким итогом, сколько собственными действиями. Тем, насколько же он не владеет собой.

Присутствовало и другое странное чувство. Кацураги всегда думал, что, когда два человека вступают в серьезные отношения, дистанция между ними естественным образом сокращается, но, глядя сейчас на Мадоку, он совсем этого не чувствовал. Более того, после этого случая они только переписывались, даже не виделись больше. У Кацураги имелся опыт романтических отношений, и не с одной девушкой, но такое с ним было впервые.

Однако, пока он смотрел на потупившую глаза Мадоку, ему на ум пришла возможная причина такой отстраненности. Коэндзи Сидзука, бабушка Мадоки. Пожалуй, это ее фигура заставляла его чувствовать это все. По рассказам Мадоки, она была просто воплощением строгости и воспитывала девочку по всем правилам, свойственным интеллигентным семьям. Кацураги будто похитил принцессу из богатой семьи. Они жили в свободное