Тайная академия слуг - Ким Иын

Интересно, догадывалась ли О Юнджу о том, что чувствовала их «цель», сидя в забегаловке и разрезая ножом это самое яйцо? От таких мыслей Хан Соджон внезапно почувствовала себя отстающей. Ее охватывало беспокойство.

– Ну что ж, начнем? – сказала Ким Чжиён.

Учительница подробно объяснила рецепт. Она требовала точного запоминания количества ингредиентов в граммах, объясняла, какие именно миски лучше использовать для каждого компонента, а также как нужно регулировать огонь на каждом этапе приготовления. Чтобы все могли сосредоточиться, каждому ученику были даны одинаковые ингредиенты, инструменты и время.

Так, по крайней мере, казалось сначала.

Хан Соджон начала сомневаться в том, всем ли даны равные условия, но, почувствовав запах сосиски, окончательно убедилась. Сначала она подумала, что необычный аромат просто является характерной особенностью американских сосисок, отличающихся от корейских. Однако запах испорченного мяса был настолько явным и сильным, что его нельзя было игнорировать. Сосиска Хан Соджон явно была протухшей.

Пока остальные взбивали тесто для блинов, жарили бекон и аккуратно готовили яйца, Хан Соджон ничего не могла поделать из-за испорченной сосиски.

– А ты что? Развлекаться сюда пришла? – резко прозвучало у нее над головой. Занятые готовкой ученицы разом обернулись к Хан Соджон и начали в открытую смеяться над ней.

– Да нет, просто у меня тут сосиска испорчена… – Хан Соджон замялась, недоговорив.

«Что бы ни произошло, в каких бы условиях ты ни оказался, тебе нужно учиться приспосабливаться к условиям – их ты никак не изменишь».

Таков принцип Академии. В любой ситуации нужно справляться с трудностями, не ожидая, что что-то изменится в твою пользу. Разве можно потом сказать своей «цели», что тебя что-то не устраивает? Всем предоставляются равные условия, поэтому особое отношение к кому-либо невозможно. Если из-за этого возникнут проблемы, ответственность лежит исключительно на ученике. Получается, испорченная сосиска была исключительно проблемой Хан Соджон, за которую она должна была отвечать сама.

Но что-то казалось странным. Ей постоянно кто-то пытался помешать. То исчезала обувь, которую нужно было надеть на занятие, то свежевыстиранная форма оказывалась испачкана краской, то пропадали необходимые учебные материалы. Кто-то явно специально вставлял ей палки в колеса.

Сначала каждый думал, что такие случаи происходят только с ним. Но, поговорив друг с другом, ученики поняли, что все сталкивались с подобными происшествиями хотя бы единожды. Кто это был – один из учеников или сразу несколько, решившие независимо друг от друга подпортить другим жизнь?

Теперь все учащиеся Академии наконец осознали важную истину: для того, чтобы они сами успешно завершили обучение, другие должны были так или иначе выйти из гонки. Они больше не могли искренне сочувствовать друг другу, разделяя трудности учебы, живя и проходя эти испытания бок о бок. Теперь однокашники стали друг другу конкурентами, соперниками, с которыми нужно бороться, безжалостно оставляя их позади ради собственного выживания.

Хан Соджон оглядела учениц, смеющихся над ней. Под рукой нож и огонь – если так подумать, тут опасное место, где кого-нибудь можно спокойно покалечить или как минимум припугнуть. Ей за всю жизнь не приходило в голову, что место для готовки может превратиться в поле битвы. Но теперь, когда все они ставят на кон свое выживание, ситуация изменилась. От этой мысли у нее пробежали мурашки по всему телу.

Как и следовало ожидать, Ким Чжиён и не пыталась ничего предпринять. Что ж… Хан Соджон отказалась от попыток воссоздать настоящий вкус. Целью этого занятия было освоить рецепт и процесс приготовления, и ей пришлось довольствоваться тем, что оказалось у нее в распоряжении.

К счастью, яйца были свежими, и она смогла приготовить идеальную глазунью на слабом огне. Бекон обжарила до хрустящей корочки, а блины щедро полила сиропом.

– Особенность «завтрака дровосека» в исполнении «У Джорджа» проста. – Пока ученицы готовили, Ким Чжиён обходила их, раздавая напутствия. – Он солено-сладкий. Раз уж не получилось добиться вкуса из «У Тома», достигаемого за счет хороших ингредиентов, там просто решили максимально воздействовать на вкусовые рецепторы. Умение правильно передать этот солено-сладкий вкус – вот что определяет успех блюда.

Ученицы начали добавлять больше сиропа и обильно посыпать все солью.

– Как узнать, хорошо ли поджарилась сосиска? Если порезать ножом, сразу почувствуешь.

Ким Чжиён, снуя между учениц, проверяла каждое блюдо. После того как проверка была завершена, ученицы начали убирать свои столы – мыть использованную утварь и складывать оставшиеся ингредиенты. Масло все еще шкворчало на остывающих сковородках. Хан Соджон осторожно вытерла его и стала мыть посуду.

– А-а-а! – вдруг закричал кто-то и осел на пол.

– Что случилось? – строго прозвучал голос Ким Чжиён. Она быстро повернулась в сторону, откуда раздался крик. Ее движения были быстрыми и решительными.

Елисея с пустым взглядом стояла рядом с осевшей ученицей. Сколько Ким Чжиён ни пыталась выпытать у нее, что произошло, та продолжала молчать. Одна из учениц, стоявшая рядом и видевшая, что произошло, ответила вместо нее:

– Я все видела. Она что-то уронила и наклонилась, чтобы поднять, а у Елисеи, которая несла сковороду, та вдруг выскользнула из рук – и пролилось горячее масло.

Ким Чжиён присела и приподняла лицо ученицы. На одной из щек уже проступил след от ожога.

– Быстро отведите ее к врачу.

Две ученицы повели девушку за собой.

– Ты специально это сделала?

Елисея, опустив голову, молчала. Ким Чжиён спросила снова, но девушка хранила молчание.

Хан Соджон посмотрела на Елисею. Может, сковородка и правда выскользнула из ее рук случайно? Или это было действительно сделано намеренно… Елисея с самого начала практически ни с кем не общалась. Даже когда другие ученики разговаривали, сопереживали друг другу и утешали, она всегда держалась особняком. Неужели то, что Елисея собственными руками убила своего отца, вызвало настолько глубокую травму, чтобы полностью отгородить ее от мира? Напрашивался лишь такой вывод.

Другие ученицы не пытались ее расшевелить. Да, может быть, то сопереживание и утешение, которыми они обменивались, вообще было лишь пустой оболочкой. Каждый сам за себя! В этом месте не было никого, кто мог бы протянуть руку помощи.

Казалось, у Елисеи не было какой-либо цели или желаний. Она просто безучастно проживала день за днем – прошел еще один, и ладно. Но вдруг она вот так обошлась с другой ученицей… Почему?

Может быть, у нее тоже вдруг появилась надежда – закончить Академию, стать первой и жить дальше, счастливее, чем кто бы то ни было, остальным на зависть? Если нет, то, возможно, это был инстинкт выживания, требующий устранить других, чтобы выжить самой? Или же она просто хотела положить конец всему?

Хан Соджон