«Морской чёрт» выходит на берег - Владимир Васильевич Каржавин

отвратительное: мало того, что месяц назад он развелся с женой, так еще и его изобретение игнорируют. Разъяренный Владимир Энгель распахнул дверь кабинета директора Дома техники. Там, кроме самого директора, находился еще один человек в черной эсэсовской форме. Директор сразу понял причину недовольства изобретателя и, вежливо извинившись, удалился.

Когда они остались одни — он и человек в черной форме — тот поднялся, подошел и протянул руку:

— Здравствуйте, господин Энгель! Не узнаете?

— Господин обер-лейтенант! — невольно воскликнул Владимир. — Вы?

— Рад видеть вас, — улыбался Брайтнер, — только я теперь не армейский обер-лейтенант а гауптштурмфюрер СС.

Владимир Энгель слабо разбирался в эсэсовской иерархии, поэтому принялся извиняться.

— Ну что вы, что вы, дорогой мой, я не в обиде, — успокоил Брайтнер.

Присели. Несколько минут ушли на то, чтобы вспомнить тяжелый 1918-й и кровавые события для немецких колонистов на Херсонщине. Но было ясно, что это не главная причина встречи. Так и случилось.

— Должен извиниться перед вами, господин Энгель, — сказал Брайтнер. — Это я был инициатором того, что ваше изобретение не попало на выставку.

— Считаете, что оно этого недостойно?

— Как раз наоборот, — улыбнулся Брайтнер. — Считаю, что оно заслуживает самой высокой оценки.

— Так в чем же дело?

— Дело в интересах Германии.

Брайтнер достал сигареты, предложил Владимиру, а когда тот сказал, что не курит, продолжил:

— Германия возрождается. Под руководством фюрера нам предстоят великие дела. Отдел, который я возглавляю в Службе безопасности, занимается охраной научно-технических разработок. Нынче каждый немец, создавая что-то новое, должен задавать один вопрос: насколько оно ценно для Германии. Ваше изобретение — портативный радиопередатчик необходим для ведения разведки в различных странах, в первую очередь в ближайших. А что такое разведка и как ценна оперативность передачи информации, вы почувствовали еще в 1918 году. Поэтому вам, надеюсь, понятно, почему я был против показа вашего передатчика для всеобщего обозрения.

Брайтнер докурил сигарету, оценивающе посмотрел на Владимира и четким голосом произнес:

— Предлагаю перейти на работу к нам в Службу безопасности. Вам, как специалисту в области радиосвязи, мы предоставим широкое поле деятельности.

Владимир слушал, затаив дыхание, не зная, что ответить, а гауптштурмфюрер Брайтнер продолжал агитационную речь:

— Сразу хочу сказать, попасть в Службу безопасности и надеть черную форму СС очень непросто, а эмигранту, даже если он чистокровный немец, тем более. Проверки следуют одна за другой: где родился, где учился, служил, кто мать, отец, дед, прадед… и так далее. Но я был в России, видел вас в деле и знаю вашу родословную. Поэтому дам вам хорошую рекомендацию. Как вы? Согласны? — тут Брайтнер слегка загадочно улыбнулся. — Если не согласны, то это будет приказ.

Владимир Энгель раздумывал недолго. Согласился, сразу поняв, против какой страны может быть направлена деятельность его, как специалиста.

— Ну и отлично! — подытожил Брайтнер и протянул открытку, на обратной стороне которой было что-то написано. — Возьмите, по этому адресу в Копенгагене проживают ваши мать и сестра. Неделю даю на то, чтобы их повидать.

От услышанного Владимир замер. Он не мог поверить… Несколько лет, как перестал он искать мать и сестру. А они живы!

— Как насчет службы? — единственное, что вымолвил он, забыв поблагодарить. Он завороженно глядел на адрес, указанный на открытке.

— Считайте, что с этого дня вы работаете в моем отделе. С вашим руководством я уже договорился.

Но встреча с самыми близкими ему людьми не получилась радостной. Мать умерла за две недели до его приезда, и ему оставалось только вытирать слезы на ее Могиле, обнимать и успокаивать сестру.

Он предложил Эльзе переехать к нему в Кенигсберг, но она наотрез отказалась. Ее муж, социал-демократ, вынужден был эмигрировать и возвращаться в Германию, где правит Гитлер, не желал ни при каких условиях. Больше с сестрой Эльзой они не виделись.

Дальше было только конструирование радиопередающих устройств и работа в разведке. Настоящее боевое крещение Владимира Энгеля как нелегала состоялось в 1940 году в Риге, куда его внедрили накануне прихода советских войск. Перед ними он предстал как продавец магазина всевозможных товаров. Многие советские офицеры посещали магазин, скупая все, что только можно — от шоколадных конфет до женского белья. Он удивлялся: до чего же большевики довели Россию, если офицеры так унижаются. Но при этом незаметно прислушивался, о чем они говорят, не подавая ни малейшего намека на знание русского языка. Он подмечал кто, к какому роду войск относится, фиксировал в памяти количество посещавших магазин офицеров в той или иной форме, их знаки отличия, их реплики в разговорах между собой. А ночью его передатчик работал безотказно. Конечно, он опасался НКВД, но советская спецслужба была занята тем, что арестовывала враждебных элементов — промышленников, коммерсантов, зажиточных крестьян, полицейских. Владелец магазина, не подозревавший, кем является один из его продавцов, тоже чуть было не "загремел". Но обошлось.

Так продолжалось до того момента, когда с началом войны в Ригу вошли части вермахта. Брайтнер, уже в чине штандартенфюрера, тепло его встретил и остался доволен работой.

Дальше была война. Поначалу он верил, что Советам осталось жить недолго. Но… большевики сопротивлялись, и для работы в их тылу требовались разведчики и диверсанты. В разведшколе он вместе с Паулем Ройтманом обучал радиоделу курсантов — русских военнопленных. Была перспектива самому отправиться в глубокий советский тыл. Но было уже поздно — Гитлеровская Германия трещала по всем швам.

После войны, чтобы не попасть в тюрьму, он стал нелегалом уже в самой Германии. Поселился в Мюнхене под другим именем. Там его Брайтнер и нашел, успокоив, что над такими, как он, Владимир Энгель, никакого суда не будет и что разведчики нужны в любое время.

…Время все шло, воспоминания все не кончались. Владимиру Энгелю оставалось вспомнить только последний этап — как его готовили к нелегальной работе в послевоенном СССР, как внедряли под именем Краснолобова Витольда Валерьяновича. Но тут из радиоприемника послышались позывные и знакомый голос: "Внимание, внимание, говорит радиостанция "Немецкая волна" из Кельна. Вы можете слушать нашу радиопередачу на волнах…" Краснолобов напряг слух и включил для записи магнитофон.

— Прошу садиться, — полковник Костров притушил папиросу и устало опустился в кресло. Дружинин, Малышкин и четверо оперативников последовали его примеру. Начальник Управления сделал паузу, оглядел присутствующих:

— Товарищи офицеры, нам предстоит ответственная операция: задержать человека, скрывающегося под именем Краснолобова Витольда Валерьяновича, директора санатория "Волна". Есть все основания считать, что этот человек агент иностранной разведки, предположительно западногерманской. Настоящего имени его мы, естественно, не знаем. По оперативным данным этот человек может уйти морем. Поэтому ставлю задачу: задержать гражданина Краснолобова на берегу в