«Морской чёрт» выходит на берег - Владимир Васильевич Каржавин

— Не успел…

Костров поднялся, притушил папиросу:

— Пошли, Малышкина бери с собой, а нужных свидетелей я уже вызвал. И помни, — на лице начальника Управления снова появилась едва заметная улыбка, — помни плакат 30-х годов: работница сурового вида в платке приставила палец к губам: "Не болтай!" Вот и ты не болтай. И что б сегодня же к нам в медсанчасть на рентген!

Витольд Валерьянович Краснолобов сохранял внешнее спокойствие. На случай задержания у него была легенда, но он в нее не особо верил. Костров же внимательно изучал сидящего перед ним в камере для допросов директора санатория "Волна", теперь уже, наверное, бывшего, и ловил себя на мысли, что в этом немолодом, почтенного вида человеке трудно представить иностранного агента. И не просто агента, а резидента иностранной разведки. Тем более что с ним он, полковник госбезопасности Костров Сергей Петрович, знаком не один год. Не раз в санатории они мило беседовали, прогуливаясь по дорожкам, ведущим к морю, не одну партию сыграли на бильярде. И вот сейчас… Неужели он?

Краснолобов, видимо, ощутил колебания оппонента и решил использовать свой шанс:

— Сергей Петрович, мы с вами давно знакомы. Скажите, зачем меня арестовали? Вы что, серьезно подозреваете меня в шпионаже?

Костров продолжал наблюдать за человеком, сидящим перед ним:

— Вас задержали не за шпионскую деятельность, а за попытку незаконно пересечь государственную границу.

— Но я не делал такой попытки. Да и пересечь границу с охотничьим ружьем за спиной? Смех, да и только…

— Вы находились в запретной зоне, хотя пропуск ваш распространяется только на приграничную зону.

Краснолобов подавил тяжелый вздох:

— Согласен, виноват. Пошел поохотиться и очутился там, где не имел права находиться.

— И что заставило вас приблизиться к незнакомому таинственному объекту, который вышел из моря?

— Интерес, только интерес. Согласитесь, такое можно видеть разве что в фантастических фильмах.

— Но с человеком, прибывшим на этом таинственном объекте, вы общались по-немецки?

— И что из этого? Он спросил меня по-немецки, не зная, видимо, другого языка. Я по-немецки ответил, поскольку знаю немецкий.

— О чем он вас спросил?

— А вот это, простите, не помню. Арест, камера… не способствуют памяти.

"Красиво излагает, — подумал Костров. — Еще немного и я поверю в его сказку, тем более, что передатчик до сих пор не найден". Сомнения усугублялись тем, что два часа назад звонили из обкома партии, интересовались, почему арестован коммунист Краснолобов, который являлся внештатным инструктором обкома.

А директор санатория продолжил наступление:

— Сергей Петрович, я понимаю, у вас ответственная служба, бдительность. Но мы что, возвращаемся в 1937 год, к поиску врагов народа?

Надо было менять обстановку. Костров нажал кнопку:

— Пригласите Дронова.

Услышав фамилию Дронова, Краснолобов почувствовал, как его неприятно кольнуло. Он, со слов убитого им Лещука, знал, что Дронов — директор мастерской, через которую прибывший Исмаилов устраивал проверку со "Спидолой" и янтарем. Но когда он увидел вошедшего Дронова, его беспокойство, хоть и хорошо скрываемое, резко возросло. Он узнал в этом мало изменившемся человеке курсанта Борисовской разведшколы, которую неоднократно посещал с проверкой.

— Назовите себя, — предложил Костров вошедшему.

— Дронов… Дронов Василий Андреевич.

— Ваш род занятий?

— Директор радиомастерской, — ответил Дронов и тихо добавил: — Пока еще директор.

— Где вы были во время войны?

— Сначала в действующей армии, потом плен, потом… потом Борисовская разведшкола.

— Знаете ли вы этого человека? — Костров указал на сидящего Краснолобова.

— Знаю, он посещал нашу разведшколу, проверял уровень подготовки радистов.

— Спасибо, вы свободны.

Как только Дронов вышел, Костров обвел взглядом Краснолобова, как бы говоря: "Что скажете?" Но тот снова выдержал удар:

— Послушайте, Сергей Петрович, если мы с вами прогуляемся по городу, то мужчин, похожих на меня, можно встретить немало. Это, во-первых. А во-вторых, мне непонятно, почему вы с такой легкостью доверяете человеку, который изменил Родине и сотрудничал с врагом?

Костров не ответил на реплику. Инициативу он старался не упускать. Он достал фотографию Лещука:

— Вы знали этого человека?

Краснолобов отрицательно покачал головой.

— Это некто Лещук, директор и одновременно продавец комиссионного магазина по адресу: улица Завокзальная, И, — Костров все держал в руке фото. — Вы должны его знать, вы бывали в этом магазине.

Краснолобов спокойно пожал плечами:

— Может, и бывал. Мало ли, куда я могу зайти. Но человека по фамилии Лещук не помню.

— Ну как же не помните? Вы же были не только в магазине, но и в его кабинете. На внутренней поверхности одного из стульев отпечатки ваших пальцев.

— И что? В помещении магазина есть стулья. Предположим, я зашел, присел, дожидаясь, пока этот, как его… Лещук обслужит посетителя. А потом он или кто-то другой перенес стул в кабинет. Согласитесь, логично?

Полковник Костров почувствовал, что начинает нервничать. Все пошло не так, как предполагалось. Надо успокоиться. Поэтому когда присутствующий и молчавший Дружинин попросил разрешения задать вопрос, Костров дал добро.

— А вот этого человека вы знаете? — Сергей показал фотографию звукорежиссера Богословского.

— Этого знаю. Отдыхал в моем санатории.

— Он уехал?

— Уехал. Получил телеграмму о болезни матери и отбыл домой.

— Откуда пришла телеграмма?

— Как откуда? Из Москвы, он же москвич. Да я вам говорил об этом. Помните нашу последнюю встречу?

Сергей раскрыл свою любимую черную папку и достал бумажный лист:

— У меня другие сведения. Телеграмма на имя Богословского Германа Михайловича была дана с нашего главпочтамта. И дал ее, по словам принимавшего работника, человек, очень похожий на вас.

Наступила пауза. Костров насторожился, Краснолобов же сидел, опустив голову, что-то соображая. Вдруг он поднял ее и также спокойно, как в предыдущие минуты, оглядев присутствующих, сказал:

— Вы правы, это моих рук дело. Вы мужчины, и меня поймете. Я человек одинокий, а среди работников санатория есть женщина, которую я люблю… Мы близки. И когда приехавший из Москвы режиссер, да еще с "Мосфильма", стал приударять за этой женщиной, я, как человек ревнивый, пошел на такое. Дать ложную телеграмму это не преступление.

"Неужели все зря? — думал Костров. — Водитель лодки-танка, которого допрашивали утром, твердил одно: испытывал новую технику и сбился с пути. И оружия ни при нем, ни в лодке обнаружено не было. А у Краснолобова есть ответ на любой вопрос, на любое подозрение. Что ж, посмотрим, как он поведет себя, когда появится Балезин. Вот только что-то не идет Алексей. Может, процедуры в санатории затянулись?".

Костров снова нажал кнопку звонка:

— Представьтесь, — обратился он к вошедшему.

— Исмаилов Альберт Джавадович.

— Вы узнаете этого человека? — кивнул он на Краснолобова и требовательным тоном указал ему на сверток. —