Парасомния - Дмитрий Владимирович Ковальски

Подняв оружие Оливера, Чарльз на секунду задумался, возвращать ли его сержанту – все-таки, спит он плохо и теряет хватку. Но решил оставить этот вопрос до возвращения в особняк.

Получив оружие обратно, сержант бросился за Капитаном. За ним последовал и Чарльз, уступающий молодости сержанта и физической форме Эвана. Поимка преступников превратилась в бег, где лидировал Эван, подгоняемый адреналином, притупившим боль, и яростью, разгоняющей огненную кровь по венам. Следом отставал сержант, лучший среди сверстников на короткой дистанции. Он мог бы выстрелить, но последний случай разуверил его в собственных силах. Гонку завершал инспектор Льюис, отвыкший бегать вовсе. Он бежал, держась за бок, в котором доживала свои дни печень, пораженная алкоголем. Легкие горели, не позволяя набрать достаточно воздуха. Чарльз отставал, но не упускал из вида спину сержанта.

Капитан бежал, не чувствуя ног. Он не боялся, но понимал, что если его поймают, то плану придет конец. Но хуже всего то, что, кроме него, никто не заботился о судьбе родных Бурого и Малыша.

«В церковь!» – промелькнуло в голове, когда Эван увидел открытые двери. Надеясь на то, что преследователи отстали, он свернул в ее сторону, пробежал вдоль стены и вбежал внутрь.

Сержант, хоть и отставал от него, все время держал одну дистанцию. Добежав до церкви, он убрал оружие в кобуру, перекрестился и вошел внутрь. Помещение церкви было наполнено сыростью и разнообразием запахов. Оливеру показалось, что среди прочих благовоний, где был и ладан, он еще уловил сладкий аромат нарциссов. Но ими пах весь этот чертов город, потому он мог почудиться везде.

Пройдя дальше, в центральный зал, он увидел людей, тесно сидящих на лавочках. Все места были заняты. Запрокинув голову и открыв рты, люди спали. У алтаря стоял Баро, приятно удивленный приходом гостя. Он стоял, сложив руки перед собой ладонь на ладонь, и наблюдал за сержантом. Его взгляд вызвал мурашки, побежавшие на мокрой спине Оливера.

Он хотел развернуться и покинуть это место, но услышал позади тяжелое дыхание и громкий топот. Чарльз на всей скорости влетел в церковь, чуть не снеся Оливера. Брови Баро подскочили. Когда познакомился с инспектором, он и представить себе не мог, что тот способен на такие физические нагрузки. Чарльз встал по центру нефа, пылая силой и неожиданно привалившим здоровьем. По его левую руку – привычка держаться с этой стороны сложилась сама собой – стоял уставший Оливер.

Баро, плавно ступая на каменный пол, направился к полицейским.

– Доброе утро, господа! Что вас привело?

– Преступник, – выпалил сержант, – он забежал в церковь.

Баро остановился.

– Двери этого места открыты для всех, но поверьте мне, преступников здесь нет. Только жертвенные души, которым я спешу помочь.

– Бросьте свои штучки, Баро, – перебил его Чарльз. – Если не скажете, где он, мы найдем его сами.

– Каждый, кто приходит сюда за помощью, получает мою защиту, и я не позволю вам рыскать в этом святом месте.

Чарльз усмехнулся.

– Оно было святым, пока вы сюда не пожаловали. Теперь оно больше напоминает опиумную курильню.

– Господа, я вас предупреждаю: сделаете шаг – и я вынужден буду принять меры.

Эван наблюдал за происходящим из-за дальней колонны бокового нефа. Эмоции, питавшие его тело, отступали, ноги дрожали, сердце рвалось из груди, а горло ссохлось до малых размеров, с трудом пропуская обжигающий воздух. Тело стремительно теряло силы, но в то же время очищался разум. Эван слышал их голоса и предчувствовал неладное.

Похожее предчувствие росло и в душе Оливера. Он старался незаметно обратиться к Чарльзу с предложением покинуть это место, пока не дошло до беды, но инспектор Льюис отказывался его понимать. Обстановка накалялась. Баро стоял, разведя руки, словно черный лебедь, собиравшийся напасть. Чарльза картина забавляла, но и раздражала. «Видимо, придется напугать старого шута», – подумал Чарльз и достал револьвер.

Дальнейшие события для Эвана наполнились сотнями ярких красок. Баро не сдвинулся с места, а лишь выкрикнул: «Adhiniyam!» Это слово заставило остановиться обоих полицейских, но после секундного промедления сержант ловко выхватил свой револьвер. Эвана поразила скорость, с которой он это сделал, но следом его охватил ужас, когда он увидел, что сержант целится не в Баро, а в голову инспектору.

Искры пороха сверкнули в барабане после разбивания капсюля внешним курком. Пуля, освобожденная от гильзы, вылетела из дула вместе с короткими языками пламени и влетела Чарльзу в висок. Кожа лопнула и разлетелась, подставив височную долю, которая с тихим треском проломилась от входящей в череп пули. Проделав сквозную дыру в голове инспектора, пуля вылетела, разнеся в щепки теменную часть. Через образовавшееся отверстие наружу выбросило мозги вперемешку с кровью, забрызгав жителей города, мирно спавших в странной позе вблизи на скамье.

За секунду до выстрела Оливер все вспомнил. Их знакомство с Баро, тревоги, сны, мучившие с тех пор. Но ничего уже поделать не мог, он был заперт в собственном теле, беспрекословно выполнявшем приказ Баро. Вот если бы он был безоружен или в барабане не осталось патронов! В его памяти промелькнул каждый момент, когда он мог расстаться с оружием, но не стал этого делать. В итоге тело инспектора с дырявой головой легло у его ног. Он помнил, что за этим последует, видел глаза Баро и понимал, что планы свои он менять не собирается.

Теплая от выстрела сталь с силой уперлась в зубы. Его собственная рука обращалась с ним довольно грубо, вталкивая оружие в самую глотку. До конца оставалось совсем немного времени. Оливер постарался подумать о чем-то приятном, но, закрыв глаза, ничего не увидел, лишь уловил отвратительный аромат нарциссов.

Прозвучал выстрел.

Эван не отдавал отчета своим действиям, им управлял инстинкт. В скорости обращения с оружием он уступал сержанту, но сейчас его тело двигалось быстрее. Рука выхватила револьвер, и указательный палец спустил крючок, выпустив из барабана последнюю пулю, оставленную для Финли. На удивление, рука не тряслась, рукоять складно легла в ладони. Привычная меткость вернулась – пусть лишь на мгновение, но Эван попал туда, куда метил.

Пуля сорок пятого калибра угодила в вооруженную руку Оливера в тот момент, когда он собирался выстрелить себе в глотку. Меткое попадание превратило часть кисти в лохмотья, сделав того инвалидом, полностью оторвав два крайних пальца, но спасло ему жизнь. Резкая боль заставила Оливера выйти из оцепенения и выбросить револьвер. Из ужасной раны на его правой руке хлынула кровь.

Баро удивился не меньше самого Оливера. Он обернулся и увидел Эвана,