Детектив Киёси Митараи - Содзи Симада

может, и не воспламенится, но если лампа разобьется и вспыхнет огонь, то у нас будут проблемы. Пол может превратиться в горящую полосу – тогда нам конец, мы не сможем выбраться по коридору наружу. Ну и вдобавок в комнатах нет ни окон, ни дверей на улицу, так что бежать будет некуда.

– А если разбить окошко на потолке?

– Оно находится прямо над лестницей, так что не знаю… Будь у нас пистолет, возможно, мы бы как-нибудь да справились.

– Есть у кого-нибудь с собой огнестрел? – спросил Тофлер.

– Нет, ни у кого, – ответил Берт.

– Значит, оружия у нас с собой нет… – подавленно пробормотал режиссер.

– Как и говорил Берт, нам лучше уже покинуть этот проклятый дом, – сказал Оливер.

– Что ж, давайте так и поступим, если обнаружим в комнате Мирандо его труп, пятна крови или какие-то странности, – заключил режиссер.

Наконец Берт добрался до верха лестницы, и они двинулись в коридор. Впереди с фонариком шел Ларри.

– Хотя погодите, мы забыли кое-что важное, – сказал режиссер.

– Что? – спросил Уокиншоу.

– На входных дверях есть засовы. А это значит, что мы можем наглухо запереть четыре флигеля и ведущие в них коридоры. Тогда никто не сможет прокрасться в наши спальни извне. И жильцы одного флигеля не смогут пробраться в три других.

– И впрямь, – ответил Оливер. – Но неужели тебя напрягает, что твои коллеги могут перемещаться по всей мечети?

– Ну, как говорится, лучше перестраховаться, – сказал Ричард.

– Оливер, вчера вечером двери в Голубой коридор были закрыты? – спросил Тофлер.

– Нет, – покачал головой художник-постановщик.

– Что насчет дверей в Зеленый коридор, Ларри?

– Я их не запирал. Берт?

– Не знаю. Но, полагаю, никто их не закрывал.

– У нас то же самое. Я не запирал дверь Желтого коридора, – сказал Тофлер.

– Как и я, – добавил Уокиншоу.

– На них как будто специально установлены прочные засовы, но почему-то мы ни разу их не использовали.

– Мы же не думали, что посреди пустыни нас поджидает враг…

– Именно. Однако даже если закрыть двери, ведущие в такой длиннющий коридор, то все равно не будешь чувствовать себя в безопасности, – констатировал режиссер.

– Согласен. Но враг может таиться не только снаружи, – снова заговорил Уокиншоу.

– Ты на что намекаешь, Ричард? – недовольно спросил Тофлер.

– Не хочется подозревать товарищей по цеху. Однако приходится учитывать все возможные варианты. Если и сегодня отважимся спать в этом доме, то отныне нам лучше запирать двери во все коридоры.

Они открыли дверь в прихожую перед четырьмя комнатами. Никаких странностей тут не было. За второй дверью слева сейчас должны были находиться Кэрол с Леоной. Соседняя с ней комната принадлежала Винсенту. Тофлер повернул голову вправо, а Ларри направил туда луч фонарика. Крайняя дверь вела в комнату Джерома Мирандо.

Они подошли к двери. От напряжения никто не произносил ни слова. Тофлер сжал ручку.

– Готовы, коллеги? – прошептал режиссер. – Если из-за двери выскочит маньяк, те, кто постарше, отступайте назад. И каким бы кровавым ни оказалось место преступления, не паникуйте. Это не съемки фильма ужасов. Говорю вам как режиссер: не нужно кричать во все горло, даже если по комнате разбросаны конечности. Мы уже видели отрубленную голову. Договорились?

– Хорошо, – ответил за всех Оливер.

– Что ж, вперед. – Тофлер повернул ручку и приоткрыл дверь.

В глаза ударил свет. Всякий раз, когда после долгих хождений в темноте они наконец добирались до комнаты, то испытывали эмоциональный подъем. На самом деле они попадали в глухой тупик, где не было ни окон, ни аварийного выхода. Однако эффект от света был колоссальным – возникала иллюзия, будто они вышли на открытое пространство, в безопасность.

В комнате был виден каждый уголок. На полу стоял чемодан Мирандо, на кровати лежала книжка – «Разобщение Америки» Артура Шлезингера[352]. Возле кровати расположилось два стула. Кроме этого, здесь больше ничего не было – ни следов борьбы, ни кровавых пятен. Комната выглядела вполне аккуратно. Все облегченно выдохнули, оттого что страшной развязки не наступило.

– Ничего. Все как на момент нашего приезда. Но рано успокаиваться, господа. Возможно, он на втором этаже, – сказал режиссер и прошел вглубь комнаты. Встав прямо под окном в потолке, из которого вниз струились лучи, он со страхом посмотрел на верх лестницы. – Я пойду вперед. Ричард, Оливер, Ллойд, следуйте за мной. Барт, Ларри…

– Мы будет сторожить внизу, – сказал Ларри. Он прекрасно понимал, что раз от фонарика не было большой пользы, то и от них двоих тоже.

Тофлер медленно начал подниматься по деревянной лестнице. Если б на пол второго этажа поставили камеру, то можно было бы снять любопытный кадр, как голова режиссера медленно поднимается, словно восходящее солнце.

Тофлер знал, что надо вести себя осторожно, однако в какой-то момент его нервозность разом пропала, и он с громким топотом взлетел по лестнице на второй этаж. Когда остальные нагнали его, он обвел комнату рукой:

– Как видите, здесь тоже ничего подозрительного нет.

Кровать была в легком беспорядке. Вероятно, Джером спал именно на ней, а не внизу. На кровати лежала рубашка, на вешалке висел пиджак. И никаких кровавых следов.

– Ну, хоть ненадолго можно выдохнуть, – сказал Уокиншоу.

– Эрвин, ну что там? – раздался крик Ларри снизу.

– Тут еще спокойнее, чем в твоей комнате. Иди сюда, посмотри! – прокричал Эрвин.

– Значит, убивали его не здесь…

– М-да, где это произошло, по-прежнему загадка. За теми, кто живет в одиночку, не уследишь.

– Давайте сделаем так, чтобы все жили с соседом. Позовем и повара тоже, – предложил Уокиншоу.

– Не нравится мне эта мысль. Чтобы все следили друг за дружкой, как у коммунистов? – сказал Оливер.

– Так что будем делать, Эрвин? На наше счастье или несчастье, тут ничего нет. Не самое ли время перевести дух и пообедать?

– Я не возражаю. Только проверим, как там Леона.

Они подошли к двери ее комнаты. Конечно, она могла находиться на втором этаже и не услышать их. Но стоило им постучать в дверь, как тут же раздался женский крик: «Входите!» Похоже, это была Кэрол.

Леона лежала на кровати на первом этаже, а Кэрол сидела возле нее на стуле. На другом стуле стояли пустой стаканчик и белая пластиковая бутылка с питьевой водой. Леона держала градусник во рту, поверх глаз у нее лежал влажный носовой платок в цветочек.

– Как самочувствие? – спросил Тофлер. В ответ Леона приподняла компресс таким жестом, словно это была шляпа.

– Я уже в порядке, Эрвин.

– Есть температура?

– Нет, спала.

– А ты что думаешь, Кэрол?

– К вечеру будет на ногах. Но лучше еще немножко полежать.

– Ясно. Как настроение?

– Не могу сказать, что на высоте, но в целом ничего.

– Сможешь вечером подняться?

– Да я и сейчас могу.

– Рад это слышать.

– Эрвин, только не говори, что приостанавливаешь съемки «Саломеи».

– Об этом не может быть и речи! – решительно сказал Тофлер. – В фильм уже вложено четыре миллиона. Если мы сейчас свернем съемки, не сносить мне головы. Хоть в лепешку расшибусь, но мы доведем дело до конца.

– Тогда позволь, и я поучаствую в подборе нового Иоанна.

В ответ все как-то неловко усмехнулись. Леона, в отличие от них, размышляла далеко наперед. Она оказалась прагматичнее их, и нервы у нее были покрепче.

– По рукам. Быстрее приходи в себя. Мы сейчас будем обедать; попросить вам две порции?

– Да, пожалуйста, – сказала Кэрол. Леона тоже кивнула и положила компресс обратно на лоб.

– Отлично. К разговору о новом актере вернемся позже.

Закончив собрание, Тофлер и остальные вышли в коридор.

– А, вот еще что, – обернулся он к актрисам, стоя в дверном проеме. – Минувшим вечером кто-нибудь закрывал на засов двери, ведущие в красный коридор?

– Нет. – Они одновременно покачали головами.

– Ясно, – ответил Тофлер и медленно затворил дверь.

Глава 8

Сидя между колоннами каменного здания, которое они окрестили между собой Парфеноном, Тофлер отправлял в рот итальянский салат. Повар сообщил, что свежие овощи они смогут есть в лучшем случае еще два дня.

– Леона права – нам нужно найти замену Иоанну, – заговорил режиссер. – По возможности он должен быть похож на Мирандо лицом и телосложением. К счастью, мы снимаем лишь его голову и у нас нет сцен, где Иоанн появляется на террасе в одном кадре с Саломеей, Иродом и Иродиадой. Через