Призрак Сомерсет-Парка - Б. Р. Майерс

Я знала, что она говорит о моем отце и случившейся с ним трагедии. Но не могла избавиться от обиды, ведь благодаря их любви родилась я.

Я часто представляла, какой стала бы моя жизнь, не упади мой отец в тот день в воду.

Я подошла к трюмо и открыла верхний ящик. Достала диадему, заново завернула ее в несколько нижних юбок и засунула как можно дальше. Нужно подыскать украшению новый тайник, где его никто не найдет, а я легко и незаметно смогу забрать. Я сделаю это, как только все уснут, – или, в случае миссис Донован, как только она устроится на ночевку вверх тормашками в своей пещере.

Хмурясь, я уставилась на ящик трюмо. Сравнила его скудное содержимое с содержимым ящика Одры, и у меня возникло ощущение дежавю.

Живот мой был полон, но я все равно налила себе горячего тодди и приготовилась ко сну. Любопытно, кто помог миссис Донован перевернуть картину. Сделать это в одиночку она никак не могла. Но еще больше мне хотелось узнать, кого Флора видела в ту ночь на тропинке.

– Тебе меня не одурачить, – заявила я в темноту комнаты. И все же слова миссис Донован о том, что мне следует запереться, тревожили. Я подставила стул под дверную ручку – хитрость, которой выучилась в пансионе мисс Крейн. – Поглядим, как ты с ним справишься, угрюмая ты гусыня.

Довольствовавшись этим, я допила пунш и завернулась в одеяло. Перед тем, как погрузиться в сон, я вновь будто увидела верхний ящик трюмо Одры. Ответ был прямо передо мной, но ускользал, словно вода сквозь пальцы.

Казалось, только я закрыла глаза, как тут же раздался стук в дверь. Остатки беспокойного сна паутиной цеплялись за мое сознание. Будто я стою на обрыве и ветер развевает мои волосы…

Стук повторился, теперь уже громче.

– Дженни?.. – раздался с той стороны голос Флоры.

– Иду, – сонно отозвалась я и, поморщившись, направилась к двери. Тело будто окаменело.

Я убрала стул и отперла замок.

Флора вошла в спальню с подносом, но ее обычно румяные щеки были бледны, а вид она имела изможденный.

– Вот ваш утренний чай. Побыстрее одевайтесь и спешите вниз к остальным.

Служанка наполнила таз на столике у кровати чистой горячей водой.

– Угу, – сонно пробормотала я, обмакивая тряпицу в исходящую паром воду и протирая лицо.

– Его светлость больно огорчился, – тараторила Флора, снуя по комнате. – Пришлось позвать приходского констебля.

Вся кровь отхлынула у меня от лица. Я бросила тряпицу в таз. Всю ночь я крепко спала вместо того, чтобы перепрятать диадему. Будь проклята миссис Донован с ее тодди! Наверняка она узнала о пропаже драгоценности и доложила мистеру Пембертону. Нужно бежать!

– Ты можешь незаметно провести меня на кухню? – спросила я Флору.

– На кухню? – фыркнула та. – Уж там вы точно не захотите оказаться, такой внизу поднялся переполох. – Позвякивая посудой, она накрывала мне завтрак. – Поутру на задворках в саду нашли миссис Донован – прямо на земле, в самой грязи. Джозеф было решил, что она мертвая, а потом сам чуть не помер: похлопал ее по щекам, окликнул, а она возьми да глаза открой. Говорят, напали на нее! – Флора помолчала и задумчиво добавила: – Я все гадаю, что бы я сделала, если б ее нашла.

Я так и разинула рот.

– Напали?! – Несмотря на проблеск уязвимости, который я заметила вчера в миссис Донован, экономка была не из тех, кто играет роль жертвы.

– Сначала у нее приключилась истерика, а теперь она то впадет в беспамятство, то снова очнется. У нее доктор Барнаби.

Я не могла представить себе миссис Донован в подобном состоянии.

– Потому и приехала полиция? – спросила я.

Флора вручила мне чашку чая, бросив на меня удивленный взгляд.

– А то как же? Но вы не тревожьтесь, Дженни. Бандита наверняка скоро схватят. Может, какого проходимца вышвырнули из «Плуга и колокола», он околачивался у дороги, да и забрел сюда. Такое и прежде бывало.

– Из «Плуга и колокола»?

– Паб в деревне.

– А-а… – Я взяла с подноса тост и, не намазав его ни маслом, ни джемом, откусила. Слегка отвернулась, чтобы Флора не заметила моего облегчения. – Какой ужас, – сказала я, но в глубине души порадовалась, что напали на миссис Донован, а не на Флору.

– А теперь поспешите. Мне строго-настрого велели быстро сопроводить вас вниз.

Допив чай, я вернула ей чашку и открыла гардероб. Выбрала светло-коричневое платье с высоким горлом и простой кружевной оторочкой на манжетах. Его следовало ушить в талии, но сейчас тревожиться об этом было недосуг.

Флора помогла мне его надеть и застегнула пуговицы сзади. На свободе разгуливал тот, кто напал на экономку, и я снова вспомнила ту историю, что Флора начала было мне рассказывать. Возможно, это как-то связано?

– Помнишь, о чем мы говорили в тот вечер, когда нас прервала миссис Донован? – напомнила я, слегка повернувшись, чтобы хоть краем глаза видеть ее лицо.

– Вы про того мужчину, которого я застала выходящим из леса? – Флора поморщилась. – Зря я вам сболтнула. Помилуйте, такие страсти кругом творятся. Помыслить не могу, чтоб о том рассказать! Кабы со мной припадок не приключился, ежели я буду об этом думать. – Она похлопала меня по спине. – Ну вот, все застегнуто. Теперь обувайтесь-ка, да поскорее.

– Пожалуйста, Флора, – взмолилась я. – Я никому не скажу!

Я опустилась на колени, потянулась за ботинками и замерла. Их покрывала корка засохшей грязи. Тост, который я проглотила, едва не выскочил обратно. Я знала наверняка: вчера, когда я снимала ботинки, они были сухими и чистыми.

– Миссис Гэллоуэй просто вне себя, – продолжала Флора. Она достала белую шаль. – Говорит, мол, видала вокруг луны ведьмино кольцо, а призраки в кладовой воют как одурелые. Клянется, что прошлой ночью целый ряд банок взял да полопался.

Сердце так и колотилось у меня в горле; я задвинула ботинки обратно в шкаф и вместо них достала начищенные черные туфли. Девушки из пансиона мисс Крейн говорили, что боятся будить меня, когда я хожу во сне. Я могу очень сильно сопротивляться. Они осмеливались коснуться меня, только если я подходила к самому краю лестницы.

Флора усадила меня перед зеркалом трюмо и быстро заколола мне локоны. Пока она без умолку болтала, я осматривала комнату. На ковре виднелись подсохшие следы, что вели от двери к шкафу. Как кто-то мог войти, не уронив стул? Ответ был лишь один, но я не хотела его признавать.

Тесные туфли жали, и я покачнулась. Флора