Неугомонная покойница - Кемпер Донован

– Значит, вживую вы с ней не встречались? Даже издалека не видели? – не отставала Дороти.

Последовала заминка – крошечная, но очевидная, – прежде чем Минна ответила:

– Нет. А на что вы намекаете? Скажите уж прямо.

– Я ни на что не намекаю, – невозмутимо произнесла Дороти. – Просто будь я на вашем месте, я бы с трудом удержалась от того, чтобы хотя бы не проехать мимо их дома… особенно если бы я оказалась неподалеку.

Мина взмахнула ножом и откромсала еще кусок пирога, навалив его на тарелку сына.

– Тогда вам повезло, что вы не на моем месте.

Она вручила тарелку Бобби, который уже настолько освоился в нашей компании, что взял пирог обеими руками и на моих глазах сожрал половину за один укус.

– Осталось спросить… – Дороти издала приглушенную версию своего знаменитого жизнерадостного смешка в попытках сохранить непринужденную атмосферу. – То есть я надеюсь, вы не возражаете, если я спрошу, что вы оба делали вечером прошлой среды?

– Совсем не возражаю. В отличие от Вальтера, мне нечего скрывать. Вечером в прошлую среду мы находились там же, где и всегда – здесь, у себя дома, вдвоем. Мы с Бобби посмотрели телевизор и пошли спать. В десять тридцать – мы всегда ложимся в постель в десять тридцать.

«Надеюсь, не в одну постель?», – не удержалась я от мысленного – и вполне обоснованного в той ситуации – вопроса.

– И что вы смотрели? – уточнила Дороти.

– «Сегодня в номере».

Придраться, вроде, не к чему.

– А разве «Сегодня в номере» выходит не по пятницам?

Ага, Дороти подловила ее!

– Мы записываем каждый выпуск, чтобы потом пересматривать, когда захотим. Проснулись мы только на следующее утро, да, Боббичка?

Бобби кивнул, потому что рот у него был набит пирогом – второй кусок уже исчез с тарелки.

Глава 33

Мы сели обратно в «Линкольн», и я не удержалась, чтобы еще разок не взглянуть на дом Минны и Бобби: ставни стоило бы покрасить заново, водосточная труба, идущая вдоль правой стены, накренилась, потому что металлические обручи, державшие ее на месте, вылезли из пазов, по двери расползалась плесень. Дом стоял, словно больной, и после того, как я увидела гниль и разложение внутри, я не могла не заметить их и снаружи.

Если подумать, то их «Сааб» тоже был древней развалюхой лет двадцати. Я предположила, что именно на нем Минна ездила во времена своего замужества. Я представила, как она, юная жена симпатичного доктора, с которым они познакомились, будучи оба восемнадцати лет от роду, приехала в милый домик на побережье Мэна, который муж купил для них двоих. А потом все пошло наперекосяк, и она не смогла преодолеть свой жизненный крах и вырастила ребенка в тени своих несбывшихся надежд. Меня как громом поразило, Минна – некий чудовищный современный вариант мисс Хэвишем[37].

Вот что происходит, когда читаешь слишком много Диккенса.

Мои размышления прервал щелчок камеры на телефоне.

– Не обращай внимания, – сказала Дороти. – Просто сфотографировала их номерной знак. Поехали, Джо.

Офицер Доннелли завел мотор, и не могу сказать, что я расстроилась, когда дом семьи Хоули скрылся из виду.

– А зачем тебе их номерной знак?

– Я подумала, что не помешает его знать. – Дороти приподняла бровь. – Я ни на миг не поверила, что эти двое никогда не ездили в Сакобаго, чтобы разузнать, что там поделывают Вальтер Фогель и Вивиан Дэвис. Вообще-то, я фактически уверена, что они туда регулярно наезжают. – Она подалась вперед. – Послушай, Джо…

Офицер Доннелли откашлялся.

– Да, мэм?

– Сколько занимает дорога отсюда до дома?

– Сорок восемь минут без пробок, – без запинки ответил он.

– Спасибо, Джо. – Дороти уселась обратно и повернулась ко мне. – Можно доехать с ветерком, да?

– По-моему, да, – неуверенно ответила я. – Ты же не думаешь, что эти двое как-то замешаны в убийстве?

Дороти пожала плечами.

– От таких людей всего можно ждать.

– Согласна, от них просто оторопь берет. Но это не доказательно. А если они замешаны, то не особо старались замести следы.

– Учитывая, что они всю жизнь лелеяли обиду на Вальтера, а недавно заимели зуб и на Вивиан, – сухо заметила Дороти, – не думаю, что им имело смысл скрывать свое отношение. А излагая все начистоту, они могли использовать реверсивную психологию.

– Верно, – согласилась я. – Но в чем мотив? Вряд ли они получат какую-то выгоду от убийства Вивиан.

– Честно говоря, я считаю, что ненависть, как мотив, недооценивают. С самого начала Вальтер Фогель – главный из подозреваемых, и уж если мы об этом заговорили, трудно поверить, что он убил свою жену подобным образом, если только он не дурак. А он определенно не дурак.

– Ты имеешь в виду… ты думаешь, они убили Вивиан, чтобы подставить Вальтера? Чтобы его упекли за решетку до конца жизни?

– Признаюсь, звучит натянуто. Но людям нравится представлять, как они засаживают врагов за решетку, разве нет?

Всего несколько недель назад подобные фантазии регулярно всплывали в обсуждениях, касающихся судьбы Дороти.

– Но как они могли проникнуть во Дворец? Мы же знаем, что там везде вокруг камеры.

Дороти снова пожала плечами.

– Даже мимо лучшей камеры можно проскользнуть незамеченным. И Вальтер сказал, что включил сигнализацию, только когда отправился к себе наверх. Возможно, они проникли во Дворец днем и спрятались в одном из пустых офисов на втором этаже или еще где-то. Дворец ведь огромный, там куча помещений, которые стоят без дела.

Я попыталась представить, как Бобби Хоули крадется по стеклянным залам – не вышло. Но потом я подумала о том, как Минна скользит по пустым коридорам, открывает двери, и по спине у меня побежали мурашки. Я представила, как она на четвереньках крадется к ванне, в которой, положив ноги на край, лежит ничего не подозревающая Вивиан… Я легко вообразила, как шершавые руки смыкаются на скользких от воды щиколотках и с яростной ненавистью дергают их вверх.

– Жаль, что мы не можем посмотреть записи с камер наблюдения, – сказала я вслух. – Как думаешь, они все еще у полиции?

В глазах Дороти зажегся огонек, и она снова резво подалась вперед.

– Сара, а ведь у нас на подъезде к дому стоит камера наблюдения? Там, где мы сворачиваем с шоссе?

Офицер Чои повернулась к нам – я впервые увидела ее так близко и поняла, что она старше, чем мне казалось, и не потому что заметила какие-то признаки старения, а по измученности всего облика, по въевшейся в кости усталости, которую не увидишь в глазах двадцатилетнего, даже если он не спал