Сквозь другую ночь - Вадим Юрьевич Панов

И даже не столько пишу, сколько просто фиксирую происходящее, нанизывая эпизод за эпизодом, выстраиваю сюжет и… и вижу, как рушится мир. Как в фильме-катастрофе: плиты пришли в движение, сталкивая континенты; или рассыпается Луна, врезаясь в Землю миллиардами обломков; или приключился зомби-апокалипсис и вокруг одни лишь кровожадные чудовища. В общем, в мою жизнь собирается врезаться полоумный астероид, а Брюс Уиллис не в настроении её спасать. И иногда на меня накатывает ощущение полнейшей безнадёги, потому что с того момента, как явился Павел Русинов, всё пошло наперекосяк. Сначала потихоньку, будто уголок обоев задрался. Но его не поправили, не подклеили, и вот уже падает на пол целый лист и готов оторваться следующий, да к тому же вместе с куском стены. И я чувствую, как от напряжения начал дрожать сам дом и по его фундаменту, который казался незыблемым, побежали трещины.

Вербин, которого я изначально приняла за простака, докопался до смерти Вени, что стало для меня полной неожиданностью. Я предполагала, что, взявшись за книгу, полицейские начнут проверять и перепроверять убийства пятилетней давности, но длинного Вербина те преступления совершенно не заинтересовали. Или он сделал вид, что не интересуется ими. Зато он плотно занялся мной, моим издателем, редактором и друзьями. Он выкапывает вокруг меня гигантские пласты земли, просеивает их и внимательно изучает то, что находит. Иногда это засохшие, никому не интересные кости и разбитые черепки старых сплетен, от которых ни холодно ни жарко. Но вместе с ними в толще времени хранится то, что до сих пор вызывает жгучую боль, которая становится нестерпимой, когда Вербин вытаскивает эти находки из толщи, в которой они нашли упокоение, и принимается изучать. И его нельзя остановить… Какой же наивной я была, когда с улыбкой мечтала, чтобы полицейские заинтересовались романом. Не представляя, что это за машина, большая, бездушная, холодная машина, нацеленная на одно – узнать правду. Во всяком случае, та часть машины, которой управляет Феликс Вербин. Это даже не жернова правосудия, это камнедробилка, способная обратить в песок любую скалу, чтобы потом её просеять и увидеть, что же скрывалось внутри. Вот почему я пишу роман-катастрофу: нанизываю на нить сюжета эпизод за эпизодом, наблюдая за тем, как рушится окружающий меня мир. Мой мир. И вот почему я пришла к выводу, что в моей новой книге не будет ни слова лжи: потому что я не смогу обмануть Вербина, он слишком хороший читатель.

Нет, ложь будет.

Потому что иначе мне не спастись…»

25 августа, пятница

«Феликс, я взял убийцу Русинова!»

С этого сообщения от Николая Шерстобитова началось пятничное утро Вербина. Написано оно было позже, чем Феликс вернулся домой и завалился спать, то есть скорее всего после задержания подозреваемого и ночного допроса по «горячим следам». Так и оказалось. Вербин ответил на сообщение, узнал, что Николай «сейчас в СК, увидимся пзж», и встретился с ним в одиннадцать, в небольшой, уютной кофейне.

– Два часа всего спал, – рассказал Шерстобитов, без стеснения зевая во весь рот. – Но оно того стоило.

Выглядел Николай сонным именинником в момент получения подарков: соображает так себе, но всем доволен. А учитывая, что Шерстобитов только что побывал в Следственном комитете, это могло значить только одно – следователь с его выводами согласился.

– Помнишь, я рассказывал, что у соседей был грабёж с похожим почерком: нож, машина, тихая дорога? – спросил Николай, сделав большой глоток несладкого и очень крепкого чёрного кофе.

– Там были грабители, а не убийцы, – обронил Феликс.

– Каждый, кто идёт на ограбление с ножом или пистолетом в руках, рано или поздно становится убийцей. Тебе ли не знать?

Вербин кивнул:

– Пожалуй.

– Рад, что ты согласился.

– А куда мне деваться? Ты сегодня на коне, Коля, с тобой лучше соглашаться.

Шерстобитов рассмеялся и вновь глотнул кофе. Судя по всему, это была далеко не первая кружка за сегодня и скоро кофе перестанет держать его на ногах. К этому времени ему имело смысл добраться до кровати.

– Да, в том эпизоде, о котором я рассказал, действовала группа мигрантов. Понял твои сомнения, поднял материалы и нашёл ещё один случай. Чуть больше месяца назад у других соседей произошло нападение на остановившегося автомобилиста. По всему получается, что спонтанное, а главной целью был автомобиль. Владелец машины получил ножом в спину, чуть выше лопатки, но, к счастью, ранение оказалось не смертельным. Телефон у него забрали, примерно в километре бросили в канаву, но, на его счастье, появилась случайная машина – фермер на грузовике. Он сообщил о случившемся в полицию и повёз пострадавшего в больницу. Однако несмотря на принятые меры, взять преступника по горячим следам не удалось, за что ППС и ДПС получили по шапке.

– Машина Паши на месте, – напомнил Вербин.

– Убийцу могли спугнуть, – повторил старый аргумент Шерстобитов.

Повторять свой старый ответ на старый аргумент Феликс не стал – судя по выражению лица Николая, он его вспомнил. А вспомнив, проворчал:

– Вечно ты придираешься.

– Я не придираюсь, я задаю логичные и уместные в данном случае вопросы.

«И странно, что их не задал следователь».

Феликс был далёк от мысли, что Шерстобитов так хочет поскорее закрыть дело, что сознательно подгоняет материалы расследования под удобную версию. Просто получилось взять весьма вероятного кандидата, вот Николай и увлёкся.

– Дальше рассказывать? – Кажется, Шерстобитов слегка обиделся.

– Конечно! – Вербин выдержал короткую паузу. – Коля, я ведь не меньше тебя хочу, чтобы твой нынешний клиент оказался нашим. Но хочу быть уверен в этом на сто процентов. Я своими вопросами не выражаю недоверие, а уточняю детали.

И ему не нравилось, что ответы звучали не сразу и уверенно, а после коротких, но заметных пауз: плохо, когда вопросы вызывают заминку. В этом случае можно говорить как о том, что следствие ещё не разобралось со всеми вопросами, так и о том, что следствию придётся придумывать некоторые ответы. Шерстобитов всё это прекрасно понимал, поэтому продолжил совсем не тем радостным тоном, которым начал разговор.

– Нашего подозреваемого зовут Шермухаммаджума Мирзияев, тридцать пять лет, два года является гражданином России, образование незаконченное среднее, со школой у него не заладилось, в настоящее время официально нигде не работает. Вчера снова вышел на охоту, потому что деньги от продажи прошлой машины закончились.

– Он сам об этом сказал? – Феликс позволил себе улыбку.

– Мы плотно побеседовали. – Шерстобитов снова зевнул и попросил принести ещё одну кружку кофе. – А ребята уже работают с тем гаражом, в