Зеркала-озера - soverry

они почти возвращаются на то же место, откуда начали свой путь. — У нее были кое-какие успехи за восемь лет подобного ныряния и выныривания, но в основном она делала все вслепую. Я же потратил годы на то, чтобы все систематизировать и привести в порядок. Не смог, правда, добиться того, что получалось у нее.

— И что же это? — с неподдельным любопытством спрашивает Алёна.

— Самый важный ингредиент любого обучения, — отзывается он и указывает открытой ладонью на ее рюкзак, намекая, чтобы она положила туда термос.

Она так и поступает, трет ладони и штанины, чувствуя, как начинает нервничать. И все же есть что-то в пристальном взгляде Владыки, что помогает ей не поддаваться панике. Что-то, что вызывает доверие и веру в свои силы. Он обходит вокруг нее, осматривая с ног до головы, примериваясь, но даже не хмыкает. Алёна решает не задавать лишних вопросов и просто встряхивает руки, надеясь, что это поможет ей расслабиться, пока Владыка не отходит от нее на несколько шагов и не встает четко напротив нее.

В горле неприятно клокочет последний выпитый глоток, и она пытается избавиться от него. Хмыкает раз, другой, пытается прочистить горло, но все без толку. Ком становится только больше, и Алёна касается шеи, переводя взгляд на Владыку.

Он поправляет капюшон плаща, встает напротив нее, и она замечает, что, если бы тропинки между озёрами не было, но они бы оказались ровно по центру водной глади.

— Способность пользоваться своими силами в любое время, — его голос звучит глухо, как будто их отделяет толща воды.

А потом он резко хлопает в ладоши, и она начинает захлебываться.

Глава 8. Тени сомнений. 1

Ветки лезут в лицо как назло, хлещут ее по рукам, и Алёна накидывает широкий капюшон на голову, чтобы не замедляться и не искать протоптанные дорожки. В боку колет, но она сама виновата: будильник не сработал, Марта куда-то ушла с утра пораньше, и если бы не истошные крики голодной кошки, то она, скорее всего, до сих пор бы сладко спала.

Понедельник, конечно, день тяжелый. Но этот понедельник особенно.

Нога цепляется за корень дерева, и на мгновение Алёна теряет равновесие, но каким-то чудом все же не вспахивает носом землю, а несколько неловко переваливается с ноги на ногу и продолжает бежать дальше. Она останавливается у ворот школы, потому что открывающаяся перед ней картина несколько обескураживает.

Ученицы и ученики толпятся за воротами, и она заходит на территорию школы медленно, несколько нерешительно и подозрительно. На всякий случай проверяет время на часах — да нет, она и правда опоздала. Первое занятие должно было начаться пятнадцать минут назад, но, судя по тому, сколько народу столпилось во дворе школы, можно предположить, что оно так и не началось.

— Извините, простите, — повторяет Алёна, протискиваясь между первокурсниками и стараясь найти хоть кого-то из своей группы. В какой-то момент ей начинает казаться, что перед главным входом собралась вся школа, но это же невозможно. Абсурд какой-то.

До нее доносятся обрывки разговоров, но ничего внятного, кроме «эта та девочка, Агата» и «здесь становится опасно», не слышит. Сложить происходящее в общую картину не получается. Капюшон сползает с ее головы, и Алёна почти пролезает в средину толпы, как кто-то дергает ее за руку, оттаскивая в сторону.

— Пусти! — возмущается она, но, повернувшись, замечает, что в ее руку вцепилась никто иная, как лучшая подруга.

— Да это я! — восклицает Димка и все же отпускает ее локоть. — Ты куда так уверенно направилась?

— К входу…

— Не самая лучшая идея, — замечает Димка, скептически вскидывая брови. — Там сейчас не протолкнуться.

— Почему?

Димка не объясняет, снова хватает ее под руку и тянет куда-то в сторону, Алёна сначала упирается, пытается из-за голов рассмотреть происходящее у входа, но быстро сдается и плетется за подругой, которая явно лучше нее понимает, что здесь творится. Они останавливаются по левую сторону от входа, и Димка указывает вперед, четко между голов девочек-первогодок.

— Видишь? — спрашивает она, подтягивая Алёну почти к себе. — Во-он там.

Приходится прищуриться, и Алёна замечает, как почти под крышей парит что-то темное, что прямо сейчас пытаются снять преподавательницы.

— Что это? — недоуменно спрашивает она, пытаясь разглядеть.

Голос подруги раздается почти над ухом, она произносит тихо:

— Это, Алёнка, то, что мы видели тогда в лесу. То самое, что несла Лета.

Последнее слово — имя — Димка произносит еле слышно. Алёна переводит взгляд на нее, почти ударяется носом о ее скулу, но та вовремя отшатывается.

— Нет, быть не может.

— Еще как может, — парирует Димка уже громче. — Все поэтому все и столпились. Он там приклеен на что-то. Была еще табличка, но ее удалось содрать быстрее.

— Что за табличка? — Алёна хмурится, не до конца понимая, что все это значит.

Нет, это просто не может иметь какое-то отношение к Лете. Они говорили о случившемся; Лета невиновна в исчезновении Агаты. Но откуда тогда взялся ботинок?..

— Там было написано что-то вроде «Она не последняя», — поясняет Димка. — Или как-то так. Звучит, мягко говоря, устрашающе.

Алёна тяжело выдыхает, мысленно соглашаясь с подругой, и устремляет взгляд между голов стоящих впереди учениц, изредка перемежаемых учениками. Директриса отдает приказы и экспрессивно взмахивает руками, ее слова до них не долетают, но Алёна и без того может представить, о чем она говорит. Велит побыстрее избавиться от ботинка, обращаясь то к одной преподавательнице, то к другой.

Ее взгляд соскальзывает на фигуру в темно-зеленом, мельтешащую у дверей. Волкодав. С безупречным пучком на голове и громким, четким голосом, который слышен, даже несмотря на гул сотен собравшихся.

— Заходите в школу! — командует она, придерживая одну из дверей. — Нечего тут рассматривать, занятия на сегодня никто не отменял! Проходите-проходите!

— Слушай, может, это другой ботинок? — тихо уточняет Алёна, когда они с Димкой пристраиваются в очередь, направляющуюся в главное здание. — Ну, знаешь, второй.

Димка глядит на нее полным сочувствия взглядом и поджимает губы. Пусть бы она не произносила вслух, что у нее на уме. Хоть бы промолчала!

— Это тот же, Алён, — произносит Димка, лишь подтверждая все догадки подруги. — Мне тоже хотелось бы, чтобы она не была причастна, но, кажется…

Она не договаривает, оставив фразу преднамеренно незаконченной.

Ботинок