Похищенная девушка - Джозефина Тэй

о бок с ними. У одной женщины из Хэм-Грин была дочь, с которой та глаз не спускала, но однажды дочь вышла из дома и не вернулась. Обезумев от беспокойства, мать пошла в полицию, и тут выяснилось, что дочка, якобы ни на секунду не покидавшая поле зрения матери, вообще-то замужняя дама с ребенком. Она просто забрала ребенка и ушла жить к мужу. Посмотри полицейские архивы, коли не веришь Бену Карли. Что ж, если сыщик тебя разочарует, сообщи; дам тебе адрес очень хорошего детектива. Ну, начинается.

Начался суд, и он встал, продолжая комментировать состав присяжных, их вероятное настроение и профессии.

Три рутинных дела прошли быстро. Нарушители были старые, опытные, уже так привыкшие к судебной процедуре, что занимали свои места автоматически. Роберту казалось, что кто-нибудь вот-вот воскликнет: «Помедленнее, пожалуйста!»

Тут он увидел Гранта, вошедшего тихо и занявшего позицию наблюдателя позади скамьи для прессы. И понял: время пришло.

Миссис и мисс Шарп вошли вместе, как только назвали их имена, и сели на ужасную скамью для обвиняемых с таким видом, точно заняли места в церкви. Действительно, похоже, подумал он. Глаза у обеих спокойные, внимательные, будто они ждут начала службы. Но Роберт вдруг понял, что бы он испытывал, окажись на месте старой миссис Шарп тетя Лин, и впервые осознал, как, наверное, переживает за свою мать Марион. Даже если с них снимут все обвинения, какую компенсацию получат они за перенесенные страдания? Какое наказание соответствует преступлению Бетти Кейн?

Роберт, человек старомодный, верил в воздаяние. С Моисеем он, может быть, не во всем был согласен – не всегда следует действовать по принципу «око за око», – но он определенно не спорил с Гилбертом [10]: каждый преступник должен понести соответствующее его вине наказание. Вряд ли разговоры с пастором и обещания исправиться превратят преступника в достойного гражданина. «Настоящий преступник, – сказал однажды Кевин после долгого обсуждения тюремных реформ, – обладает двумя неизменными чертами, и именно они делают из него преступника. Это величайшее тщеславие и непомерный эгоизм. Это столь же неотъемлемая часть человека, как его кожа. С таким же успехом можно пытаться изменить цвет глаз». – «Но, – возразил кто-то, – существуют чудовищно тщеславные эгоисты, так и не ставшие преступниками». – «Только потому, что их жертвами становятся их собственные жены, а не банк, – ответил Кевин. – Авторы многочисленных талмудов пытаются дать определение преступнику, но на самом деле ответ очень прост. Преступник – это тот, для кого удовлетворение его сиюминутных личных потребностей лежит в основе всех действий. Его нельзя излечить от эгоизма, но можно сделать так, чтобы удовлетворение потребностей не стоило его внимания».

По мнению Кевина, преступников следовало высылать в исправительную колонию. Изолированное сообщество, где бы все прилежно трудились. Такая реформа не пошла бы на пользу самим заключенным, скорее, облегчила бы жизнь тюремщикам, ну а на перенаселенных Британских островах осталось бы больше места для домов и садов приличных граждан. Так как труд преступники ненавидят больше всего на свете, то это послужило бы для них лучшим наказанием, нежели современные тюрьмы, которые, по словам Кевина, устрашают не больше третьесортной частной школы.

Глядя на дам на скамье подсудимых, Роберт подумал, что в стародавние времена к позорному столбу ставили только виновных. Сейчас же осуждать начинали еще до суда, а истинные виновные тут же исчезали из общественной памяти, оказываясь в безопасности. В какой-то момент что-то пошло не так.

Старая миссис Шарп надела плоскую бархатную черную шляпку, в которой посетила контору Роберта в то утро, когда в их дела вмешалась «Эк-Эмма»; выглядела она достойно, но странновато. Марион тоже была в головном уборе, хотя, как показалось Роберту, не столько из уважения к суду, сколько для того, чтобы хоть немного защититься от чужих взглядов. Простая фетровая шляпа с узкими полями покрывала черные волосы Марион, затеняла ее блестящие глаза, и она выглядела не более смуглой, чем любая женщина, много времени проводившая на воздухе. Простота шляпы несколько смягчала ее обычно суровый вид. Роберту не хватало ее черных волос и блеска глаз, однако он одобрил ее стремление выглядеть как можно более обыденно. Возможно, у враждебно настроенной аудитории слегка уменьшится желание заклевать Марион до смерти.

А потом он увидел Бетти Кейн.

О ее появлении он узнал по оживлению среди представителей прессы. Обычно специальную журналистскую скамью занимали два скучающих стажера: один из «Милфорд Адвертайзер» (пятничный еженедельник), другой – представитель двух газет: «Нортон Курьер» (два раза в неделю, по вторникам и пятницам) и «Ларборо таймс». Но сегодня эту скамью заполнили люди немолодые и отнюдь не скучающие. Выглядели они так, будто их пригласили на банкет, и они были к нему готовы.

И пришли они, несомненно, ради Бетти Кейн.

Роберт не встречал ее с того дня, когда она стояла в гостиной «Франчайза» в своей темно-синей школьной куртке, и его вновь поразили ее юность и искренняя невинность. За прошедшие с тех пор недели она превратилась в его глазах в чудовище; он думал о ней лишь как об извращенном создании, чья ложь привела к суду над двумя честными женщинами. Теперь же, снова увидев живую Бетти Кейн, Роберт растерялся. Он знал, что эта девочка и чудовище – одно и то же лицо, но ему трудно было в это поверить. Если даже на него, человека, который полагал, что довольно близко узнал Бетти Кейн, ее присутствие производило такое впечатление, как же подействует ее юное очарование на посторонних?

Она была не в школьной форме, а в выходном костюме, небесно-голубой оттенок которого напоминал о незабудках, о дыме костра, о колокольчиках и летнем небе. Расчет состоял в том, чтобы еще сильнее запутать трезвомыслящих людей. Простенькая, опрятная шляпка не прикрывала чистый лоб, лишь подчеркивая очаровательные брови и широко расставленные глаза. Роберт никак не мог заподозрить миссис Уинн в том, что она сознательно одела Бетти в этот костюм, но с горечью подумал: если бы миссис Уинн не спала ночами, обдумывая туалет Бетти для появления в суде, то ничего лучшего подобрать бы не смогла.

Когда ее вызвали и она заняла место свидетеля, Роберт окинул взглядом лица тех, кому было хорошо ее видно. Все они излучали сочувствие и заботу, за исключением Бена Карли – тот смотрел на нее с интересом, какой обычно вызывает музейный экспонат. Женщин, заметил Роберт, очаровать было не так легко. Матроны явно завидовали ее юности и беззащитности, а те, что помоложе, испытывали лишь жадное любопытство.

– С ума сойти! – прошептал Бен, пока Бетти давала присягу. – Вот это