Похищенная девушка - Джозефина Тэй

смысл ее показаний был ясен. Вечером в понедельник, пятнадцатого апреля, она пошла гулять со своей подругой Розой Глин. Нет, не в конкретное место, просто пройтись после ужина. До Хайвуда и обратно. И Роза Глин рассказала ей, что боится возвращаться во «Франчайз», потому что слышала, как наверху кто-то кричит, хотя там вроде бы никого не было. Да, Глэдис хорошо знает, что это был именно понедельник, пятнадцатое апреля, потому что Роза сказала, что на следующей неделе сообщит Шарпам, что уходит от них. Так она и сделала, и с двадцать девятого апреля Роза больше не работала на Шарпов.

– Интересно, чем милашка Роза ее шантажирует? – произнес Карли, когда Глэдис покинула скамью для свидетелей.

– С чего ты взял, что шантажирует?

– Люди редко идут на клятвопреступление, даже ради дружбы. Даже такие деревенские дурочки, как Глэдис Риз. Несчастную маленькую мышку что-то ужасно испугало. Добровольно она бы ни за что не пришла. Нет, что-то не так с этой красоткой. Возможно, стоит вникнуть в это дело, коль скоро расследование застопорилось.

– Вы знаете номер ваших часов? – спросил Роберт у Марион, когда вез обеих дам домой. – Тех, что украла Роза Глин.

– Я вообще не знала, что у часов есть номера, – ответила Марион.

– У хороших есть.

– Мои были очень хорошие, но номера я не знаю. Но выглядели они приметно: циферблат из голубой эмали с золотыми цифрами.

– Римскими?

– Да. Почему вы спрашиваете? Даже если мне их вернут, я ни за что не надену их после этой девицы.

– Я думал не о том, чтобы вернуть их вам, а о том, как бы обвинить ее в краже.

– Хорошо бы.

– Кстати, Бен Карли назвал ее красоткой.

– Замечательно. Весьма подходящее слово. Это тот, на кого вы в первый день хотели нас спихнуть?

– Он самый.

– Я так рада, что воспротивилась этому.

– Надеюсь, вы все еще будете этому рады, когда все закончится, – помрачнев, проговорил Роберт.

– Мы не успели поблагодарить вас за то, что вы выступили поручителем в вопросе нашего залога, – сказала миссис Шарп, расположившись на заднем сиденье.

– Если мы начнем благодарить его за все, что он для нас сделал, – заметила Марион, – этому конца не будет.

Что он вообще сумел для них сделать? Ну разве что привлечь на их сторону Кевина Макдермота – а этим он обязан своей дружбе с последним. Через две недели их ждет суд в Нортоне, и пока что они абсолютно беззащитны.

Глава 18

Во вторник все газеты как с цепи сорвались.

Теперь, когда дело дома «Франчайз» попало в суд, ни «Эк-Эмма», ни «Уотчмэн» уже не интересовались им, хотя «Эк-Эмма» и не преминула напомнить своим благодарным читателям, что в такой-то день именно она сообщила то-то и то-то – вроде совершенно безобидная заметка, не придерешься, а на деле полная недопустимых замечаний. Роберт не сомневался, что в пятницу «Уотчмэн» поступит так же. Другие газеты, до сих пор не интересовавшиеся делом, к которому не желала прикасаться полиция, проснулись и решили, что процесс представляет собой важную новость. Даже самые сдержанные ежедневные газеты и те дали отчет о появлении Шарпов в суде под заголовками вроде: «НЕВЕРОЯТНОЕ ДЕЛО» или «НЕОБЫЧНОЕ ОБВИНЕНИЕ». Менее сдержанные публикации подробно описывали и главных фигурантов, и шляпку миссис Шарп, и голубой костюм Бетти Кейн, дали фотографии «Франчайза», главной улицы Милфорда, школьной подруги Бетти Кейн и каждой мелочи, имевшей хоть какое-то отношение к делу.

У Роберта сердце ушло в пятки. И «Эк-Эмма», и «Уотчмэн» использовали дело дома «Франчайз» как рекламу. Громкая сенсация, о которой вскоре все забыли бы. Но теперь дело прогремело на всю страну, о нем писали все газеты от Корнуолла до Кейтнесса, и у процесса были все шансы стать знаменитым.

Роберт впервые пришел в отчаяние. События нарастали как снежный ком, и он не знал, как выбраться из этого. В городе Нортоне состоится громкая развязка, а ему нечего, совсем нечего предложить в качестве защиты. Он чувствовал себя как человек, на которого вот-вот свалится куча составленных друг на друга ящиков, которые уже кренятся в его сторону, а он не может ни отступить, ни предотвратить обвал.

В телефонных разговорах Рэмсден становился все более немногословным. Ему нечем было подбодрить Роберта. Рэмсден злился. В подростковых детективных романах использовалось слово «запутался»; теперь его можно было применить и к Алеку Рэмсдену, от чего тот сердился, мрачнел и изъяснялся крайне лаконично.

Единственным светлым пятном в те мрачные дни после суда в Милфорде был визит Стэнли в контору Роберта. Утром в четверг он постучал в дверь, заглянул и, увидев, что Роберт один, вошел, одной рукой закрывая дверь, а другой копаясь в кармане рабочего комбинезона.

– Доброе утро, – сказал он. – Думаю, лучше вверить это вам. Дамы из «Франчайза» какие-то странные. Деньги хранят то в чайниках, то в книжках, вообще где попало. Вот понадобился вам телефонный номер, и в телефонной книге вы натыкаетесь на адрес мясника, заложенный банкнотой в десять шиллингов.

Он выудил из кармана пачку купюр, торжественно отсчитал двенадцать банкнот достоинством десять фунтов и положил их на стол перед Робертом.

– Сто двадцать, – подытожил он. – Недурно, да?

– Но что это? – озадаченно спросил Роберт.

– Комински!

– Комински?

– Не говорите, что вы на него не поставили! Нам ведь сама старая леди посоветовала. Вы что ж, не помните?

– Стэн, в последнее время я вообще забыл про скачки. Вы, значит, поставили на ту лошадь?

– Еще как! Вот десятая часть выигрыша, которую я ей обещал в благодарность за наводку.

– Десятая? Сколько же вы поставили, Стэн?

– Двадцать фунтов. В два раза больше, чем обычно. Билл тоже выиграл. Собирается купить жене шубу.

– Значит, Комински выиграл…

– Совсем чуть-чуть опередил соперника. Весьма неожиданно!

– Что ж, – сказал Роберт, складывая банкноты стопкой и перевязывая их, – если случится худшее и дамы разорятся, старушка сможет зарабатывать, давая наводки на скачках.

Стэнли молча глядел на Роберта. Что-то в тоне юриста его насторожило.

– Что, плохо дело?

– Жуть! – ответил Роберт, используя словечко самого Стэнли.

– Жена Билла была на суде, – помолчав, сообщил Стэн. – Говорит, не поверила бы этой девчонке, даже если бы та утверждала, что в шиллинге двенадцать пенсов.

– Правда? – удивился Роберт. – Почему?

– Слишком уж хороша, чтобы быть настоящей. Девчонки в пятнадцать лет такими не бывают, вот что она говорит.

– Ей уже шестнадцать.

– Ладно, шестнадцать. Миссис Билл говорит, ей тоже когда-то было пятнадцать и ее подружкам тоже, и она ни капли не верит этим невинным глазкам.

– Очень боюсь, что присяжные поверят.

– Если в