Возвращение Явленной - Евгений Евгеньевич Сухов

— Слушаю вас.

Неожиданно заболело в нижней части живота, в том самом месте, где искусные хирурги сшивали поврежденный кишечник. Стараясь не простонать прямо в трубку, понтифик закрыл глаза и выдержал продолжительную паузу, пока боль не отступила, а потом нарочито бодрым и громким голосом произнес:

— Здравствуйте, сестра. Мне бы хотелось переговорить с сестрой Лусией по очень важному делу.

— Я слушаю вас, Ваше Святейшество, — произнес все тот же голос.

— Как вы поняли, что это я?

— Я знала, что вы мне позвоните и сегодня ждала вашего звонка. Поэтому именно здесь я принимаю послушание.

— Вот как? Но ведь я и сам не знал, что позвоню вам. Как же вам удалось это предвидеть? — поинтересовался Иоанн Павел II, чувствуя, как по спине прошелся холодок. — Желание позвонить вам у меня возникло пару минут назад.

Монахиня Лусия, не знавшая счастья материнства (она пребывала в монастыре с четырнадцати лет), в силу своего преклонного возраста держалась со всеми как строгая матушка. Поведение старицы распространялось даже на понтифика, и в прошлые встречи с ней он иногда чувствовал себя перед ней подростком.

— Мне приснился сон, что мы вместе молимся в вашей часовне. Вот я и подумала, что вы должны мне позвонить.

— Мне бы не хотелось сомневаться в ваших словах, но в это трудно поверить.

— Я дожила до такого возраста, когда мои слова… вроде бы не требуют доказательств… Ну, хорошо… Ваше Святейшество, меня немного удивило, что на вас была ряса зеленого цвета.

Папа взглянул на свой халат салатного цвета и ответил:

— Вы могли просто угадать цвет моего больничного халата.

— Это не все. На вашей шее — и это меня немного смутило — был повязан красный платок.

Иоанн Павел II вспомнил про красный платок, который завязала ему медсестра, и сдался:

— Я вас понял… Что вы можете сказать об этом покушении?

— Ваше Святейшество, вы находитесь в центре божественного плана. Так было задумано Господом, вы его ослушались и результат не заставил себя ждать. Считайте произошедшее неким предупреждением.

— Чем же я его прогневал, ведь я всегда был ревностным христианином? — удивился понтифик.

— Ваше Святейшество, покушение на вас состоялось 13 мая. Также 13 мая шестьдесят четыре года назад мы с моим братом и сестрой впервые увидели Деву Марию в Фатиме… То, что случилось с вами, это предупреждение от Царицы Небесной. Она хотела напомнить вам о своих пророчествах, которые вы, видимо, позабыли.

— Что я должен сделать?

— Вы должны передать Казанскую икону Божьей Матери человеку, который вернет ее на прежнее место. Не подвергайте свою жизнь опасности, Ваше Святейшество. Если вы и далее будете противиться Провидению[119], то вас ждет худшее из того, что может быть. Если же вы исполните все в точности, то станете лучшим папой за всю историю римско-католической церкви.

Папа поднялся с кровати и вновь подошел к окну, как если бы хотел заручиться поддержкой тех, кто о нем молился каждый день. В шаге от окна понтифик остановился: никто не должен видеть его взволнованного лица. Следует оставаться сильным даже наедине с собой, тем более, если это вызов судьбы.

— Что я должен сделать? — негромко спросил понтифик.

— Вы читали откровения Девы Марии?

— Читал.

— Вы хорошо помните, что написано о вас?

— Помню наизусть каждую строчку.

— И что вы об этом думаете?

— Я в некоторой растерянности. В откровениях не сказано ничего о том, как мне поступить после покушения. Я опасаюсь пойти по ложному пути и вновь подвергнуться Божьей каре.

— Ваш путь определен, и вы не должны с него сворачивать даже в минуты самых больших сомнений. Вы должны забрать Казанскую икону Божьей матери из Португалии и передать ее человеку, на которого укажет Господь. В пророчестве Девы Марии сказано: «От последующих трагических событий спасти папу сумеет только икона Божьей Матери, заступница Русской земли. Он должен ее разыскать и поместить в свои личные палаты, если вдруг икона пропадет, то неминуема смерть и самого папы».

— Я помню, — глухо произнес понтифик. Он выдержал небольшую паузу, осознавая в этот момент, что простая монахиня из женского монастыря Санта-Тереза находится к Богу гораздо ближе, нежели он сам. — Но как я найду нужного человека? — глуховатым голосом спросил Папа Иоанн Павел II. — Я не вижу вокруг себя ни одного, кто был бы достоин этой иконы.

— Попробуйте обратиться к Русской православной церкви, возможно, что такой человек находится среди них.

— А если они не захотят принять икону, что тогда?

— Значит, среди них пока нет такого человека, кто был бы достоин Божьего дара, — строго наставляла монахиня. — Поиски должны быть продолжены, нужно искать избранника до тех пор, пока вы его не отыщете! Ищите и обрящете!

— Но как мне его узнать? Есть ли у него какие-то приметы?

— Никаких примет нет… Это может быть кто угодно. Такой человек может находиться рядом с вами или, наоборот, проживать за тысячи километров от Святого Престола. Ваше Святейшество, когда вы его встретите, то сразу поймете, что это именно он.

— Поиски этого человека могут затянуться на годы, как же мне быть?

— Ни одно деяние не проходит мимо Божьего взора. Господь увидит и услышит не только ваши стремления, но и ваши мысли и поможет вам довести начатое до конца… Когда отыщется человек, упомянутый в провидении, вы должны будете передать ему икону безо всякого промедления.

— Спасибо сестра, я вас понял, — сказал понтифик, завершая разговор.

Постучавшись, в палату осторожно вошел личный секретарь епископ Станислав Дзивиш. Пятнадцать лет он находился при Кароле Юзефе Войтыле, из которых двенадцать приходилось на время, когда тот был архиепископом Кракова и кардиналом. Епископ был осведомлен обо всех его привычках: какие книги читает понтифик и какую музыку слушает, что предпочитает на завтрак и за какую футбольную команду болеет. Ему было известно обо всех привязанностях и пристрастиях понтифика. Станиславу Дзивишу доводилось наблюдать за Юзефом Войтылой в разные моменты его жизни: в радости, в душевной скорби; случалось, папа бывал жестким, иногда пребывал в меланхолии, но в состоянии растерянности секретарь видел его впервые.

Понимая, что застал папу в минуту душевного разлада, епископ тактично отвернулся и принялся без надобности поправлять на себе одеяние, давая возможность понтифику собраться с мыслями. Через пару минут, показавшихся Станиславу Дзивишу вечностью, он поднял глаза на Иоанна Павла II и вздохнул с облегчением, увидев прежнего Кароля Юзефа Войтылу — спокойного и собранного, с легкой доброжелательной улыбкой на тонких губах.

Перемену в настроении понтифика сыграл телефонный разговор, ради которого им с доктором пришлось выйти из палаты. Даже если содержание этого разговора чем-то огорчило понтифика, он сможет найти верное решение. Таков был его характер.

Сразу после операции на понтифика надели