Возвращение Явленной - Евгений Евгеньевич Сухов

Не раз он поднимал вопрос о необходимости посетить города Западной Украины, где православные жаждали пастырского слова, однако всякий раз ему отказывали. Разрешалось посещать лишь Одессу, в которой он бывал неоднократно, отдыхая в Успенском монастыре. Даже Ленинград, который он обожал безмерно, в сане патриарха он посетил всего несколько раз.

Для патриарха Пимена оставалось большой загадкой, почему весной 1979 года советское правительство все-таки разрешило ему совершить путешествие по Волге — главной русской и православной артерии страны, во время которого удалось посетить многие города, начиная от Углича и заканчивая Астраханью. Без пышного сопровождения, осознавая, что его визит засекречен, в предоставленной машине он посетил многие памятные места, внимательно слушая рассказы экскурсоводов. А им было чем поделиться: они не только хорошо знали свой город, но и разбавляли рассказы забавными историями о его жителях, чем искренне веселили патриарха.

Лишь в Ульяновске случился казус, когда патриарх Пимен попросил отвезти его в местный собор, памятуя о том, что во время войны именно в этот город была эвакуирована Патриархия. Строгий гид, по-видимому, получивший строгие инструкции от начальства, с полной серьезностью заявил, что Ульяновск славится Ленинским мемориалом, а также домом-музеем Ульяновых, и он готов рассказать о куда более содержательных вещах, нежели о жизни иерархов. Пряча улыбку в седую бороду, патриарх отказался от продолжения экскурсии.

К сожалению, не удалось сделать остановку в Чебоксарах, и архиепископ Чебоксарский и Чувашский Варнава[129], каким-то образом узнав о засекреченном путешествии патриарха, вышел на берег Волги вместе с группой верующих, чтобы поприветствовать корабль, на котором находился глава Русской православной церкви. За что потом ему пришлось выслушать немало укоров от светских властей.

В ближайшее время патриарх Пимен должен был отправиться в Дели. Странное дело, но по какой-то невразумительной причине ему запрещалось встречаться с паствой на родине, но зато его охотно отправляли с просветительской миссией за рубеж. Практической пользы от таких поездок было мало, хотя межконфессиональные связи значительно расширялись и способствовали большему взаимопониманию. Впрочем, преодоление розни и установление добрососедских отношений между народами являлось одной из составляющих в деятельности православной церкви.

Бо́льшую часть времени патриарх Пимен проживал в Патриаршей резиденции в Чистом переулке[130], в доме с длинной и сложной историей. Здание, построенное еще в восемнадцатом веке капитаном Артемием Обуховым, впоследствии перешло семье Офросимовых — древнему дворянскому роду. Затем им владела бедовая генерал-майорша Ершова. В дальнейшем здание сменило еще нескольких хозяев с именитыми фамилиями, пока не было реквизировано в 1918 году, после чего в нем разместилось несколько учреждений. В 1922 году здание было передано в ведение Наркомата иностранных дел, и до июня 1941 года в нем располагался посол Германии. Сразу после начала войны в резиденции был проведен тщательный обыск, после которого здание было опечатано. И в таком запустелом виде оно простояло долгих два года, пока, наконец, Иосиф Сталин не предложил передать особняк православной церкви.

В этот день патриарх спал скверно, у него разболелась спина: давали о себе знать последствия туберкулеза позвоночника, который он приобрел в местах заключения. Уснул лишь под самое утро, а потому чувствовал себя неважно. Но своего настроения окружающим он не показывал, старался держаться бодро, энергично и даже пытался шутить со священниками, с которыми проводил богослужение. После службы патриарх предложил сопровождавшим его митрополитам пройти к обеденному столу, и все дружно последовали во внутренние покои в столовую через Белый и Красные залы.

После трапезы патриарх Пимен почувствовал некоторое облегчение. Решил немного прилечь и направился в личные покои. Неожиданно его остановил секретарь — протопресвитер Матвей Стаднюк[131].

— Ваше Святейшество, вам письмо, — протянул он запечатанный конверт с крупной красной печатью.

— Откуда? — равнодушно спросил патриарх Пимен, полагая, что получил приглашение на очередное светское мероприятие, на которые в последнее время его начали звать очень часто. Если оно прибыло из какой-нибудь посольской резиденции, следовало подыскать подходящую причину для отказа.

— Из Ватикана, — сказал секретарь напряженным голосом.

— Из Святого Престола? — не скрывая удивления, протянул патриарх.

— Да, Ваше Святейшество.

— Кто его принес?

— Посыльный из апостольской нунциатуры. Хотел передать его лично вам в руки, но ему сообщили, что вы отдыхаете.

Патриарх Пимен одобрительно кивнул и взял письмо. Не сказав более ни слова, он направился в покои под молчаливыми взглядами митрополитов.

Оставшись в одиночестве, владыка Русской Православной церкви устроился в кресле и подложил под ноги орлец[132]. Не часто приходилось получать письма из Ватикана. Обычно они шли через нунциатуру и прочитывались раньше, чем добирались до Патриаршей резиденции. А тут письмо было отправлено через почтовую связь Святого Престола и было доставлено патриарху через специального посыльного.

О нынешнем Римском Папе Иоанне Павле II говорили много, но то, что он значительно отличался от предыдущих, было бесспорно. Прежде всего тем, что он был славянином, и тем самым прервал устоявшуюся традицию, насчитывающую четыреста лет, в течение которых на папский престол садились итальянцы. Кароль Юзеф Войтыла, безусловно, был человеком неординарным, если сумел пробиться через плотные ряды итальянских кардиналов. А еще он поломал стереотип римского папы: не опасаясь свернуть себе шею, он катался на горных лыжах, с большим удовольствием бегал в кроссовках по лесу, усиленно занимался на тренажерах, обожал по утрам плавать в бассейне, будучи человеком спортивным и азартным, играл в теннис и очень не любил проигрывать; прослыл страстным футбольным болельщиком. С пастырскими поездками понтифик посетил множество стран мира и побывал едва ли не во всех частях света.

Патриарх Пимен взял со стола ножницы, срезал самый краешек конверта и вытряхнул из него содержимое. На стол упала цветная фотография иконы Божьей Матери и письмо, сложенное вчетверо, написанное по-русски аккуратным школьным почерком.

Прочитав письмо, написанное в сдержанных, но выразительных тонах, патриарх аккуратно его сложил и сунул обратно в конверт. Было над чем подумать. Патриарх поднял фотографию и принялся внимательно рассматривать образ.

Икона, запечатленная на фотографии, действительно походила на исчезнувшую в начале века Явленную Казанскую икону Божьей матери: тот же наклон головы, узнаваемое выражение глаз; младенец Христос с поднятой для благословения рукой; глаза Богородицы были печальны и одновременно излучали нежность к сыну.

Идентичными были и цвета. Нельзя исключать, что икона с фотографии не подлинник, а один из многочисленных списков. Зачем Папе Римскому проявлять неслыханное великодушие и отдавать святыню, столь чтимую православной церковью? Что-то за этим кроется… Но вот что?

На углу стола лежала кипа аккуратно сложенных газет и журналов, в том числе и зарубежных, которые патриарх Пимен просматривал ежедневно. В отдельной папке находились наиболее значимые статьи, переведенные с английского языка на русский. Ключ к разгадке следовало искать именно