Возвращение Явленной - Евгений Евгеньевич Сухов

— Что вы можете сказать о новом папе? Вы ведь с ним встречались?

— Тогда он был кардиналом, — сдержанно заметил митрополит. — Когда он стал папой, мне с ним уже не доводилось встречаться. Что я могу сказать? Иоанн Павел II значительно отличается от всех предыдущих понтификов. Он едва ли не самый молодой папа за все время существования римско-католической церкви. Любит спорт, болеет за Барселону, свою миссионерскую деятельность сочетает с путешествиями. Любит шутить. Однажды приехал в Германию, где должен был встретиться с детьми. Встреча происходила в большом зале, буквально переполненном детьми. Понтифик у них спрашивает: «Вас всех, наверное, с уроков отпустили?» Они дружно отвечают: «Да-а-а!» А он им говорит: «Тогда я буду чаще к вам приезжать, чтобы вас чаще отпускали».

Патриарх улыбнулся:

— А он веселый.

— В действительности, он очень серьезный человек. Невероятно предан своему делу. Славянин… Такого и вовсе никогда не бывало!

— Никак не пойму, как ему удалось стать папой? — удивленно вскинул брови патриарх.

— Из-за противоречий между двумя враждующими итальянскими группировками. Каждая из них хотела протолкнуть своего кандидата на папский престол, но не находила поддержку среди прочих кардиналов. Решили сойтись на нейтральной фигуре, какой оказался польский кардинал Кароль Юзеф Войтыла. И его избрали папой на втором папском конклаве. Как показало время, итальянские кардиналы не ошиблись с выбором.

— У нас почти нет никаких контактов с римско-католической церковью, что следует ожидать в дальнейшем от Иоанна Павла II?

— Мне приходилось встречаться с Каролем Войтылой на различных конференциях, связанных с идеологией всехристианского единства. И я даже немного общался с ним… Он неплохо знает русский язык. При первой же встрече он производит самое благоприятное впечатление. Улыбчив, имеет располагающую внешность. Умен. Говорит на нескольких европейских языках. На одной из конференций он сделал обширный доклад, в котором представил модель будущего объединения церквей. Во главе всехристианского объединения он видит только римско-католическую церковь.

Патриарх Пимен неодобрительно хмыкнул:

— Немудрено…

— Еще он симпатизирует русским, но вместе с тем понтифик — ярый антисоветчик. Пользуется колоссальной популярностью в Польше. Его там буквально боготворят!

— А что скажете по поводу того, что папа римский вдруг решить приехать в Советский Союз? У меня есть мнение по этому вопросу, но я хотел бы услышать ваше.

Митрополит Алексий аккуратно сложил письмо и положил его на стол перед патриархом.

— На мой взгляд, приезд папы римского может способствовать всплеску религиозного фанатизма в республиках Прибалтики, Западной Украины, где влияние католической церкви особенно внушительное, а это, в свою очередь, способно резонансом ударить по Русской православной церкви. Думаю, что среди нашей паствы найдется немало и тех, кто захочет перейти в лоно римско-католической церкви. Мы недооцениваем влияние католиков в Советском Союзе, в действительности оно очень сильное… Скажу прямо: появление папы римского нанесет Русской православной церкви большой вред!

Мое мнение полностью совпадает с вашим, — одобрительно кивнул Патриарх Пимен. — Возможно, католики ищут повод для сближения церквей. Конечно же, очень жаль, что Казанскую икону в настоящее время не удастся вернуть в Россию, но будем надеяться, что это произойдет в будущем… Если Явленной суждено вернуться, так она обязательно вернется… Нужно что-то отписать Иоанну Павлу II. Алексий, возьмите на себя небольшой труд и напишите римскому понтифику письмо от своего имени. Постарайтесь подобрать подходящие слова… Проявите высшую форму дипломатии. Но пусть Иоанн Павел II поймет, что для нас его предложение неприемлемо.

— Слушаюсь, Ваше Святейшество.

— А пока давайте ваш доклад, хотелось бы с ним ознакомиться.

Глава 3

Икона остается

Ответ от Московского патриархата Иоанн Павел II получил неожиданно быстро: отправленное специальной курьерской почтой, оно было доставлено прямиком в папскую канцелярию. Епископ Станислав Дзивиш с торжествующим видом принес письмо прямиком в покои Иоанна Павла II.

— Ваше Святейшество, пришел ответ из России.

Стараясь не показать нахлынувшего нетерпения, Папа Иоанн Павел II взял большой конверт цвета, в котором можно было бы упрятать целую книгу, и, посмотрев его на свет, разглядел в нем очертания письма.

Оторвав край конверта, Иоанн Павел II вытряхнул письмо на стол. Сложенный вчетверо лист бумаги содержал несколько строк, набранных на печатной машинке.

«Дорогой брат во Христе, Ваше Святейшество Иоанн Павел II, мы считаем, что Казанская Икона Божией Матери, пропавшая в 1904 году, безвозвратно утеряна.

Ваше Святейшество, мы можем предположить, что Вы стали жертвой ловких обманщиков. Если Святой Престол проведет тщательнейшую экспертизу и предоставит убедительные доказательства, что находящаяся у Вас Казанская икона Божьей Матери и есть Явленная, мы будем искренне благодарны Вашему содействию по возвращению Чудотворного образа к месту его обретения. И, конечно же, нам хотелось бы познакомиться с результатами проведенной экспертизы.

По нашему твердому убеждению, Чудотворная Казанская икона Божией Матери принадлежит к ранневизантийской иконописной школе.

Желаю Вам душевной и телесной крепости и помощи Божией во всяком благом деле.

С уважением,

управляющий делами Московской патриархии митрополит Таллиннский и Эстонский Алексий».

Прочитав письмо, понтифик испытал глубочайшее разочарование.

В христианском мире митрополит Алексий был заметной фигурой, ярко проявившей себя в международной и экуменической[135] деятельности патриаршества. В составе делегации он участвовал в работе Всемирного совета церквей в Нью-Дели, был президентом Всемирной конференции «Церковь и общество» в Женеве. Не раз был главой делегации Русской Православной церкви на значительных церковных Ассамблеях.

Его успех в международных делах не являлся для понтифика чем-то неожиданным. Митрополит Алексий, в миру Алексий Ридигер, принадлежал к старонемецкому дворянскому роду, чьи предки, будучи баронами, не однажды участвовали в Крестовых походах против Древней Руси. И международные организации, которые нередко возглавляла европейская аристократия, принимала его за своего, выдвигая на видные позиции в церковном христианском мире. Да и сам Алексий, будучи сыном священника, прекрасно знал церковную среду и с малолетства чувствовал себя в ней весьма органично. Большевики все верно рассчитали, когда стали выдвигать Алексия Ридигера на высокие административные посты и отправлять во главе делегации в командировки, где, кроме церковной повестки, нередко стояла и государственная, которую он отстаивал с не меньшей яростью, чем крестоносцы Храма Господня.

Подпись митрополита Алексия, поставленную под письмом, можно было бы посчитать уместной, если бы послание было адресовано одному из кардиналов Святого Престола, но для папы римского формально она была слишком низкого уровня, о чем не мог не догадываться Алексий, не постеснявшийся поставить свою подпись. Папа Иоанн Павел II слегка нахмурился: отправляя письмо на имя патриарха, он был вправе рассчитывать, что ответ будет подписан столь же высочайшим лицом.

Пренебрежением такой ответ назвать было трудно, в нем было много комплиментарных слов, однако пиетета, какой должен соблюдаться в переписке с главой Святого Престола, не было.

Из ответного письма следовал вывод: московский патриарх не готов