Проклятие Желтого императора - Юнь Хуянь

Возможно, именно в тот момент Лэй Жун заметила, что та миленькая булочка из детства уже покрылась в печи времени засохшей растрескавшейся коркой, прорезанной многочисленными морщинами, и поэтому имела крайне изможденный и печальный вид. Она уже настолько лишилась сил, что, услышав несправедливые упреки в свой адрес, не рассердилась, не обиделась, а просто съежилась и отступила, как всегда отступает старость перед кипучей энергией юности, трусливо пятясь, словно бы прося прощения. Лэй Жун было невыносимо это видеть, и она опрометью выскочила за дверь.

Три дня спустя Хуянь Юнь нашел сбежавшую Лэй Жун и привел ее обратно в дом. Только переступив порог, Лэй Жун увидела, что в доме полно родни и все толпятся вокруг сидящих в центре комнаты незнакомых мужчины и женщины и о чем-то оживленно толкуют.

В темном помещении ничьих лиц было не разглядеть.

– Жун Жун, это твои папа и мама, приехали, чтобы увезти тебя в Сучжоу, – объяснил ей дедушка. – Вещи уже собраны, готовься к отъезду, поезд не будет дожидаться.

В душе Лэй Жун поднялось странное чувство: будто она была растением, которое резко вырвали из земли и дочиста отряхнули с корней остатки почвы. Эти двое – папа и мама, – как рассказывали родственники, уже приезжали несколько раз, когда она была совсем маленькой и когда училась в начальной школе, чтобы повидаться с ней, но она совсем ничего об этом не помнила. Неужели ее семья, с которой у нее не было общей крови, от нее избавляется? Лэй Жун вцепилась в руку Хуянь Юня и тихо спросила:

– А где бабушка? Я хочу увидеть бабушку…

Хуянь Юнь помотал головой:

– Я не знаю…

В этот момент мама подошла к ней и сказала:

– Нам пора идти. Надо торопиться на поезд.

– Нет… я хочу к бабушке. – В этот момент Лэй Жун, сама не понимая почему, заплакала. Кто-то из родственников подошел, чтобы отвести Лэй Жун, но Хуянь Юнь перехватил его руку, загородил собой Лэй Жун и злобно произнес:

– Не слышали, что ли? Моя сестра сказала, что хочет увидеть бабушку. Пока этого не произойдет, даже не думайте ее увести!

Последним, кто попытался решить проблему, был дедушка. Его глаза и угловатое квадратное лицо покраснели:

– Жун Жун, твоя бабушка все эти дни искала тебя и не могла найти, очень утомилась. Сейчас в больнице ей ставят капельницу, она не так скоро вернется, ты лучше поезжай с папой и мамой в Сучжоу, а потом, как будет возможность, приедешь навестить бабушку, хорошо?

– Нет! – сквозь рыдания крикнула Лэй Жун. Слезы, будто прорвав плотину, хлынули из глаз. С малых лет она никогда ни о чем не просила окружающих людей, сейчас она хочет, чтобы ей дали увидеться с бабушкой, но никто не может исполнить ее желание… Она внезапно почувствовала, что слово «приемыш», застрявшее занозой у нее в сердце, в действительности было не более чем самообманом. У нее есть семья, бабушка ее семья. На улице Ваньдун, под огромной софорой, в городских переулках – сколько раз она проходила, держа ее теплую ласковую руку!

Но сейчас она должна уехать и не может даже сказать бабушке «Спасибо»…

Вещи были уложены в багажник такси, родственники махали руками на прощание, папа и мама вели ее к машине. Такси тронулось, повернуло за угол; Лэй Жун смотрела в окно, в памяти пролетали обрывки воспоминаний последних десяти с лишним лет. Неужели они прощаются навсегда? Аптека с красной дверью и серыми стенами, где бабушка каждый раз покупала лекарства, когда Лэй Жун в детстве болела. Новый универмаг «Удача», куда они с бабушкой часто ходили за стирательными резинками и точилками для карандашей. Каким опьяняющим был тогда запах бамбуковых циновок внутри! Переулок Дачуань, где она с друзьями часто играла в резиночку, зацепив ее между двух столбов линии электропередач. Сейчас в переулке не было ни души. Кроме бабушки…

Бабушка! Это правда была бабушка, это она стояла на перекрестке, по ее лицу, похожему на сосновую кору, текли горькие слезы. Она не могла выдержать прощание, поэтому ждала тут, чтобы в последний раз взглянуть на внучку, отправляющуюся в дальний путь.

Пальцы Лэй Жун намертво вжались в стекло машины, она до сегодняшнего дня не могла забыть вырвавшийся тогда из груди стон, такой хриплый, будто бы к горлу подступила кровь. Есть такие расставания, которые ничем не отличаются от смерти; из твоей груди словно вырывают сердце, а затем на место боли приходит пустота.

* * *

В этот миг поток воспоминаний прервался, так как перед глазами возник вытянутый пустырь, по форме напоминающий клавишу пробел. С тех пор как много лет назад снесли универмаг «Удача», это место все время оставалось незастроенным. Такси повернуло на юг, на улицу Ваньдун, в бабушкиной квартире не горел свет, кромешная темнота. Огромную софору, похожую на согнувшегося старика, давно выкорчевали, получившуюся яму заровняли цементом. Впереди были еще ресторан «Ваньдун», чайная лавка, клиника традиционной медицины. Пока такси двигалось по темным переулкам, сумрак сгущался и все вокруг будто бы погружалось на морское дно, очертания домов расплывались, и те становились похожи на испещренные тысячами дыр и расщелин замки из песка… Проехали еще несколько улиц, и показалась первая городская больница.

Недавно она тут была, когда приезжала взглянуть на место гибели Му Хунъюна, но ничего толком не узнала, только услышала от уборщика, что Му Хунъюн погиб после того, как его проклял какой-то парень «бледный как смерть». Попытка найти этого парня привела ее в метро, где она стала свидетельницей страшной гибели ребенка, затоптанного толпой. Тогда Лэй Жун еще не знала, что бабушку уже положили в больницу, и уж тем более не подозревала, что вылетит со службы раньше, чем успеет узнать секрет смертельного проклятия.

Выйдя из машины, она быстрым шагом вошла в больницу и оказалась в зале неотложной помощи. Ярко освещенное помещение было битком набито людьми. Стоны, крики, разговоры, перепалки – все сливалось воедино; врачи и медсестры безостановочно сновали туда-сюда между больничных коек, то измеряя кому-то температуру, то проверяя, не закончилось ли содержимое капельницы; родственники группами стояли около кроватей больных, вид у всех был тревожный и растерянный, глаза покрасневшие от слез или от усталости.

Лэй Жун огляделась и сразу увидела бабушку. Она лежала на кровати в углу; ее глаза были крепко закрыты, прежде пухлое лицо осунулось, щеки ввалились, родинка над уголком рта стала заметнее. То ли от боли, то ли от того, что ей просто больше не на что было опереться,