Современный зарубежный детектив-15. Книги 1-16 - Рада Джонс

любовь домашних и защиту от властей, которые в ином случае почти наверняка заграбастают его, поместят в детский дом или передадут враждебно настроенной семье Виды. Договорились, что Элли и Фергюс зарегистрируют ребенка как своего сына в Британской миссии, тогда у него не будет проблем с гражданством. Тед же всегда будет иметь право видеть сына и участвовать в обсуждении решений, связанных с его будущим.

Следствием этого разговора стало длинное письмо – почти контракт, – его подготовил Фергюс и отправил Теду, оставив копию для них и для ребенка – пусть в будущем узнает, как появился на свет и чем объясняется странный состав его семьи. Но, прежде чем официально зарегистрировать ребенка как своего сына, Фергюс и Элли должны были дать ему нормальное имя, безличный и ни о чем не говорящий «Джек» не годился.

– Вида хотела прислать мне список из трех имен, чтобы я из них выбрал, – объяснил Тед по телефону. – Но до этого дело так и не дошло…

Они предложили несколько имен, прикидывая, какое могла выбрать Вида. Наверное, для нее это было очень важно. К именам Вида относилась серьезно. Но ничего вдохновляющего они придумать не могли. Всякий раз, когда звонили в дверь, Элли и Фергюс охватывал страх – вдруг у полиции снова появились какие-то вопросы? На кухне сушатся пеленки, на столе в кастрюльках стоят бутылочки с молоком – как тут скроешь, что у них появился новый домочадец? Но, как ни странно, после вечера, когда в их доме появился ребенок, полиция их ни разу не побеспокоила. Насколько Элли могла судить, газеты об этом деле просто молчали: исключением стала одна мерзкая и полная неточностей статья в еженедельнике, в которой Вида изображалась роковой женщиной в духе комикса, но о расследовании ее убийства там не было ни слова.

* * *

За четыре дня до отъезда Фергюса в Гонконг Элли на пару часов оставила на него ребенка и вышла из дома сама. Она решила кое-что предпринять, пока не поздно. Хотелось пройти той же дорогой в книжный магазин, где она встретилась с Видой, подойти к дому, где поэтесса жила. Мысль об этих местах не давала ей покоя. Она не знала, как на них отзовутся ее душа и тело. Надо заставить себя преодолеть эти страхи сейчас, иначе они превратятся в опасные ловушки, наполненные таким ужасом, что она не рискнет к ним приблизиться. Сначала она отправилась в Канду, в магазин «Лотос», и с удивлением обнаружила, что его больше нет. Вывеска осталась, но дверь была заперта, да еще и прихвачена цепочкой, а рукописная надпись гласила: с 29 августа 1951 года книжный магазин «Лотос» закрыт. По всем вопросам – в соседнюю дверь. Элли вошла в соседний магазин канцелярских товаров, но девушка за прилавком ответила ей туманно.

– Они переехали, – сказала она. – Появится у магазина другой хозяин или нет – не знаю. Можете, если хотите, оставить записку, но ничего не обещаю.

– Не страшно, – сказала Элли. – Не беспокойтесь.

Она прошла по улице мимо книжного магазина, где красовалась реклама бестселлера Огири Дзёдзи. У двери кафе, где они с Видой обедали, Элли остановилась – не выпить ли чашечку кофе? Но после долгого и жаркого лета в воздухе веяло прохладой и свежестью, осень явно была на подходе. Почти весь последний месяц Элли провела дома с ребенком, телу требовалось движение, и вместо кофе она решила прогуляться в район Токийского университета, где жила Вида. Как многое в этих краях изменилось после ее прошлой прогулки! Неподалеку от моста через реку Канда возникли новенький ресторан с большой стеклянной витриной и модный музыкальный магазин, которых раньше здесь точно не было. У перекрестка, откуда Элли вызвала скорую и полицию в вечер смерти Виды, на правой стороне улицы она обнаружила ветхий домишко. Знак над дверью гласил: центр эсперанто «Хонго». Несколько наспех напечатанных плакатов в витрине рекламировали вечерние занятия по субботам для желающих познакомиться с этим универсальным языком, а также трехмесячный курс для более продвинутой публики. Здесь преподавала Вида? Не в силах удержаться, Элли вошла в здание и оказалась в тускло освещенном пространстве, в центре комнаты на столе пылились брошюры. Она оказалась единственной посетительницей. Видимо, сюда заходили нечасто.

Она взяла со стола первую попавшуюся брошюру. На обложке – бородатый представитель западной цивилизации, надпись на японском гласила: «Эсперанто, краткая история», а ниже было написано: «Esperanto, Mallongo Historio». Она полистала страницы и удивилась, как много слов на этом языке ей удалось опознать.

– Я могу вам помочь? – спросила коренастая девушка в очках с сильными линзами, внезапно появившаяся из-за завесы из бусин в глубине комнаты.

– Нет, спасибо, – сказала Элли. – Просто зашла посмотреть.

Но девушка не позволила так просто от себя отделаться.

– Мы всегда рады посетителям, которые проявляют интерес к нашему языку. Ведь эсперанто изучают сотни тысяч людей по всему миру, – сказала она. – Хотите, покажу программу наших занятий? Может быть, захотите записаться?

Элли улыбнулась.

– Спасибо, – сказала она, – но вряд ли. У меня маленький ребенок, и времени ходить на занятия нет.

Из вежливости она решила проявить хоть какой-то интерес и указала на фотографию мужчины на обложке буклета.

– Это ваш основатель? Доктор Эсперанто?

– На самом деле его фамилия Заменгоф, – объяснила молодая женщина, и ее лицо озарилось. – Но он пользовался псевдонимом «доктор Эсперанто», это значит «тот, кто надеется», от слова «эсперо», то есть надежда. Отсюда и получил свое название язык эсперанто. Это очень логичный язык, грамматика совсем простая, и выучить его может практически каждый. Вам будет легко, я уверена.

– Как мило, – сказала Элли с улыбкой. – Язык надежды.

Но пылкий блеск в глазах молодой женщины ее смутил, втягиваться в долгий разговор не хотелось, поэтому она купила дешевый буклет и спешно удалилась. Уже на тротуаре она поняла, что не спросила, заходила ли в этот магазин Вида. И еще не догадалась спросить у девушки, что означает имя «Вида Виданто».

Улица, на которой жила Вида, была, как и всегда, тихой и скучной. Элли вспомнила, как была здесь в последний раз: у нее жутко кружилась голова, когда она бежала по улице, позвонив в полицию. Сейчас, как и тогда, скамейка на середине пути была пуста.

Но на сей раз, подходя к коричневому дому, Элли поняла, что не испытывает ровным счетом ничего.

Ей вспомнилась смерть бабушки в Бандунге, незадолго до нападения японцев на Перл-Харбор. Их с Кеном взял с собой дедушка – проститься с бабушкой, лежавшей в задней комнате маленького магазина тканей. Элли охватил ужас при мысли о том, что ей придется увидеть мертвое тело бабушки, ведь