Современный зарубежный детектив-15. Книги 1-16 - Рада Джонс

и лица этих людей начали сливаться друг с другом. Был грустный пожилой мужчина в очках, который говорил тихо и спокойно и, казалось, был до крайности измучен происходящим; парень с прыщами, примерно одного с ним возраста; толстый полицейский, этот наклонялся над столом и орал на Дзюна, если был недоволен его ответами. Полицейский постарше ненадолго вышел из комнаты, а потом вернулся в сопровождении довольно представительного мужчины с аккуратно зачесанными назад волосами и золотым передним зубом. В комнате постоянно горел яркий свет, а вопросы не прекращались. Дзюн был вымотан, ему хотелось лечь, уснуть. Но как уснешь на жестком деревянном стуле, когда в глаза тебе бьет яркий свет, а изо ртов бесконечной череды лиц сыплются бесконечные вопросы. Теперь уже пропал и сон. Он просто чувствовал себя странно, будто его разум отделился от тела, а лица полицейских по другую сторону стола казались отражениями на воде.

Некоторые факты, приведенные Дзюном, на бумаге были изложены верно, например, место и дата его рождения, подробности его приезда в Японию. Другие были частями истории, которую они помогли ему написать, потому что его версия событий была совершенно неправдоподобной. Они уже напечатали два черновика его признания на разбитой пишущей машинке, стоявшей на столе между ними, но скомкали их и выбросили в корзину для бумаг.

Дзюн рассказал им, что прибыл на судне контрабандистов и с готовностью признался, что последние три месяца следил за мисс Токо. Но когда он попробовал объяснить им, что ее подозревали в шпионаже в пользу коммунистов, а задание тайно следить за мисс Токо он получил от секретной организации союзников под названием «отряд “Зет”», поведение полицейских изменилось. Они переглянулись и зашептали что-то, чего он не расслышал.

Затем старший полицейский наклонился к нему и довольно мягко спросил:

– Ты художественную литературу читаешь, Камия?

– Читаю, – выпалил Дзюн непроизвольно и лишь потом понял, что стоит за этим вопросом.

– Посмотри на это с нашей точки зрения, – терпеливо продолжал полицейский. – Будь ты на нашем месте, ты бы поверил, что оккупационные войска союзников наняли необразованного сопляка, незаконно попавшего в Японию на контрабандном судне, чтобы он выполнял секретную миссию и вел наблюдение? Мало верится, даже если считать это вымыслом, тебе не кажется?

Нет, подумал Дзюн. Не может этого быть. Даже со мной.

В свою защиту он сказал:

– Отряд «Зет» – это не регулярное подразделение оккупационных войск. Оно другое. Неофициальное. Могу сказать, где у них штаб. Могу показать на карте.

К его удивлению, полицейский с золотым зубом вышел из комнаты, вернулся с большой картой города и разложил ее на столе. В картах Дзюн разбирался плохо, и сейчас, глядя на раскинувшийся перед ним Токио, чувствовал, что город движется и расплывается перед глазами. Он долго не мог понять, что здесь к чему. Его палец дрожал, зависнув над поверхностью карты. Она была коричневато-розовой и напоминала разлагающуюся плоть, а по всей ее площади венами тянулись маленькие красные и белые линии.

Наконец, он нашел самый центр – Императорский дворец, потом двинулся на север, вот и парк Уэно, и свободное пространство по одну его сторону.

– Здесь! – показал он.

Полицейский наклонился, уставился туда, где застыл палец Дзюна, и прочитал вслух:

– «Бывший особняк Ивасаки. Токийский англиканский богословский колледж». – Он посмотрел на Дзюна с насмешливым разочарованием. – Извини, ты ошибся. Хочешь попробовать еще раз?

Дзюну вспомнилось, как он бежал сквозь деревья, спасаясь от человека с ножом, как из-под ног ускользал мягкий снег. Он падает, падает… Ударяется обо что-то головой. Неужели все, что происходило с тех пор, – это бред? И он сошел с ума?

– Наверное, знаешь, как наказывают за убийство?

Полицейский с золотым зубом был менее терпелив, чем его старший коллега.

Точно Дзюн не знал, но догадывался, поэтому кивнул.

– Тебя повесят. Будешь говорить нам неправду, отрицать свое преступление – тебя обязательно повесят. Суды сказкам не верят.

Мужчина, похоже, не ожидал ответа, и, когда Дзюн промолчал, он поднялся, встал над ним, обхватил руками шею и сжал, хотя не очень сильно.

– Вот так и наказывают, – продолжил он, – накидывают тебе петлю на шею. Поначалу она довольно свободна, а потом – бум – открывают люк, и до свидания.

При слове «бум» его большие пальцы на миг вонзились в шею Дзюна, да так резко, что кровь отхлынула от головы. Эти руки напомнили ему руки в перчатках человека из поезда. Та минута в поезде запечатлелась в памяти Дзюна очень ярко, хотя с тех пор, кажется, прошло сто лет.

– Никакого отряда «Зет» нет, – продолжал полицейский, возвращаясь на свое место. Слова «отряд “Зет”» он нарочито выделил, заставив их звучать нелепо. – Нет такого отряда, понимаешь? Это очередная выдумка, как и то, что эта женщина, мисс Токо, была в тебя влюблена. Ты хотел заняться с ней сексом, так? И не сдержался.

– Нет! – закричал Дзюн, но понял, что краснеет, а двое полицейских с улыбкой переглянулись.

– Если подпишешь признание, – мягко объяснил старший, – по крайней мере, это покажет, что у тебя есть хоть капля совести. Ты еще молод, живется тебе не сладко. Признаешься, извинишься перед судом – возможно, судья над тобой сжалится. И тебя не казнят. Может быть, просто отправят в тюрьму. Тебе сколько? Восемнадцать. Можешь прожить еще лет шестьдесят.

Текст признания плыл перед глазами Дзюна. Подписать? Так будет проще? Он подпишет бумагу, потом ляжет спать. А вдруг то, что там написано, – правда? И он ее действительно убил?

Но на бумаге стояло слово «ребенок».

Дзюн попробовал сосредоточиться на этом слове. Он перестал понимать, что произошло. Где реальность, а где фантазия? Но одно он знал точно: ребенка он не убивал. Он положил его в синюю холщовую сумку, а потом… он его не убивал. Ребенок был еще жив. Он оставил корчащегося розового младенца, который вырос и стал Киё. Убежал, оставив ей потрепанную колоду карт, играть в пасьянс на пыльной улице перед станцией Тоёхара. А потом она умерла. Но этого ребенка он не убивал.

Надо им об этом рассказать. У него есть доказательства. «Поезжайте к Раскиным в Атагояму, и увидите, что я не убивал ребенка». И что дальше? Его все равно обвинят в убийстве Лисы. Ведь он взял ребенка и держал его при себе несколько дней, – это только подтвердит его вину в их глазах. И что они сделают с ребенком?

Он покачал головой.

– Я не подпишу, – сказал он.

Полицейский с золотым зубом глубоко вздохнул.

– Хорошо, – устало выдохнул он. – Давай начнем все с самого начала. Ты признаешь, что проник в Японию тайно, на судне,