Современный зарубежный детектив-15. Книги 1-16 - Рада Джонс

укротить неистовую энергию детей удавалось лишь на несколько мгновений. Стоило матери отвернуться к младенцу, как они снова начинали беситься. К детям Харуко обращалась на японском, а к бабушке Ко больше на корейском, который Дзюн почти не понимал – если не считать отдельных слов, которые слышал от корейских семей на Карафуто, или когда «Цусима-Мару», на которой он плавал, причалила в Пусане.

В гостевом доме было еще человек восемь или девять, все мужчины, они мельтешили на кухне и в крошечной общей комнате, и Дзюну было трудно определить, кто тут гость, а кто сосед или член большой семьи бабушки K°. Никаких признаков дедушки Дзюн не заметил, но спросить, есть ли он вообще, стеснялся.

На третий день Дзюн оставил ребенка на попечение Харуко – бабушка Ко одолжила ему трехколесный велосипед с металлическим ящиком, закрепленным между колесами, и послала собирать по местным ресторанам объедки риса, перловки, корнеплодов и хлеба.

– Раз уж ты здесь, изволь сделать что-нибудь полезное, – сказала она.

У велосипеда шаталось переднее колесо, и ехать было трудно. Жара в августе стояла невыносимая, он весь вспотел. Но ему нравилось петлять по извилистым переулочкам, лавировать между уличными ларьками, смотреть на толпы детей, игравших в классики или бейсбол, на бочки с водой и гигантские кувшины с маринадами, стоявшие на углах ветхих домов.

В первом же ресторанчике, куда он заглянул, женщина в белом переднике за стойкой сначала подозрительно глянула на него, а потом позвала мужа, который вышел из кухни с обнаженным торсом, вытирая лицо драным полотенцем. Настоящий борец, подумал Дзюн, невысокий, на плечах пугающе играют мускулы. Хозяин сердито начал выслушивать объяснения Дзюна, но, поняв, что он от бабушки K°, расплылся в широкой улыбке. Он что-то крикнул в сторону кухни, и вскоре оттуда появилась босоногая девочка лет девяти-десяти с ведерком объедков, которые и высыпала в велосипедную тележку Дзюна.

Видимо, таким «сбором урожая» занимались многие: в нескольких ресторанах на вопрос Дзюна только пожимали плечами. «Опоздал. Уже все отдали. Приезжай завтра пораньше». Но когда ближе к вечеру – крутить педали на шатком трехколесном велосипеде стало совсем трудно – он вернулся в гостевой дом «Сайсю», в тележке собралась изрядная горка остро пахнувших объедков. Бабушка Ко наградила его улыбкой и дружески хлопнула по спине.

Дзюн помог ей выгрузить еду из велосипедной тележки в большие металлические ведра, через дом они пронесли их на задний двор, где куры в проволочной сетке скребли пыльную землю. Немного объедков досталось им, но большую часть разгрузили под деревянный навес в глубине двора. Едва они с бабушкой Ко вошли в пристройку, Дзюн учуял запах, который вернул его на Карафуто, где до войны их соседи Зимниковы в сарае гнали картофельный самогон. Конечно, в центре пристройки стояла большая эмалированная ванна, полная зловещей с виду коричневатой пены, а сбоку на газовой конфорке в огромной кастрюле готовилось овощное пюре.

– Лучшее марочное шампанское в пансионе «Сайсю», – подмигнув, сказала бабушка Ко.

Вечером Дзюн, сидя на полу за столом гостевого дома с полудюжиной мужчин, отведал «марочное шампанское», под закуску из тушеных свиных ножек и острых солений. Разговор за столом шел о профессиональной борьбе, о заключении перемирия между севером и югом Кореи и много еще о чем, что было Дзюну совершенно не ведомо. Маленький Кунио мирно спал в углу, в деревянном ящике, застеленном одеялом, не обращая внимания на крики, смех, а то и пение из-за обеденного стола. Варево отдавало керосином и было таким крепким, что обжигало рот.

Дзюн сидел тихо, прислушиваясь к гулу голосов, изредка улыбаясь шуткам, которые понимал лишь наполовину. Наверное, можно остаться здесь. Найти какую-нибудь работу – хотя бы частично легальную. Если в Токио и есть место, где можно укрыться от полковника Кэнона и его людей, то оно, конечно, здесь, в этих непроходимых переулках. Казалось, тут никого не волнует твое прошлое, твои документы, твое настоящее имя, если на то пошло. На всякий случай, появившись в гостевом доме «Сайсю», Дзюн назвался Саито Томио.

Но как быть с малышом? Ведь Харуко не будет заботиться о нем вечно. У нее со своими детьми забот хватает, надо зарабатывать на жизнь. Платить ей Дзюну нечем. Людей полковника он не боится, но ведь есть японская полиция. Бабушка Ко говорила, что иногда они сюда заглядывают, вынюхивают – нет ли нелегальных мигрантов или контрабандного алкоголя? Если найдут ребенка без документов, без матери и с безработным «отцом», который нигде не зарегистрирован, Кунио наверняка заберут и поместят куда-нибудь в детский дом.

Но один выход все-таки есть. Рискованный, конечно, но ничего другого ему в голову не приходило. Зато ребенок будет хоть как-то защищен. Эта идея возникла у него, когда в день смерти Лисы он издали наблюдал за ее домом, ждал, что произойдет дальше, и увидел, как по дороге пробежала миссис Раскин – он даже чуть не окликнул ее…

Один из мужчин постарше прервал его размышления; перегнувшись через стол, он попросил:

– Может, споешь нам что-нибудь? Твой черед.

Минуту поколебавшись, Дзюн своим пронзительным голосом запел «Катюшу». Оказалось, почти все эту песню знают, пусть и на свой манер, и вскоре все стали ему подпевать, хлопая в ладоши и стуча по столу. Дзюн ускорил темп, песня зазвучала быстрее, Кунио проснулся и начал подвывать, и песню заглушил общий хохот.

* * *

На следующий день Дзюн сказал бабушке Ко, что вечером собирается уходить. Он помогал ей лущить горох, сидя на кухне в чужой поношенной юкате – его единственная рубашка, которую хозяйка постирала, сушилась возле плиты.

– Тебе есть куда пойти? С тобой и с ребенком все будет хорошо? – спросила она, и Дзюн понял: уговаривать его остаться она не будет. Да, она человек гостеприимный, но у нее и Харуко полегчает на душе, когда незваные гости исчезнут. Ведь у ее семейства своих забот хватает.

– Все у нас будет хорошо, – заверил ее Дзюн. – Неподалеку от Симбаси живет моя тетка. На первое время поможет.

– А что твоя жена? – спросила бабушка Ко. – Есть надежда, что она вернется?

– Сомневаюсь, – сказал Дзюн. – Нет. Вряд ли она вернется.

– Глупая женщина, да? – усмехнулась бабушка Ко. – Не переживай. Ты же красивый малый, найдешь кого-нибудь получше.

Она хотела дать ему корзинку для ребенка, но он сказал, что ему удобнее с синей холщовой сумкой. Размер подходящий, можно застегнуть на молнию, оставив малышу небольшую щель для воздуха, если пойдет дождь. К тому же сумка не так заметна, хотя об этом он не сказал. Кто знает, как все сложится, когда он доберется до