Современный зарубежный детектив-15. Книги 1-16 - Рада Джонс

– Посмотри в морозилке. – Подкрашенная розовым, пузырящаяся слюна потекла по его подбородку.

Сглотнув, Грейс отодвинулась от стола – стул скрипнул по кафельному полу тонкими металлическими ножками – и встала. «Проснись», – думала она, все еще не уверенная в том, что спит.

Коридор казался бесконечным. Она шла по нему, держась за стены, слыша собственные шаги, но он все не кончался. Зелено-желтый свет, проникавший в дверной проем из кухни, казался спасением, но она не могла выйти к нему, блуждая по темному коридору, как по лабиринту. На стенах висели фотографии женщин, которых она знала, но не могла вспомнить откуда. У всех этих женщин были светлые волосы и ярко-голубые глаза, которые следили за каждым ее шагом.

Добравшись до кухни, Грейс привалилась к холодильнику и задышала, как после длительного бега. Серебристый фасад приятно холодил взмокшую кожу. «Зачем я здесь?» – в мыслях звучал вопрос, Грейс отчаянно пыталась вспомнить, для чего пришла сюда. Она умоляла себя сосредоточиться. Грейс уже была здесь раньше: хрипящие рации, собачий лай, мужские голоса. Был день, в окно хлестал дождь, кто-то открыл морозильную камеру и среди полуфабрикатов и упаковок с готовым тестом увидел это.

Лед. Ей нужен был лед. Кажется, она хотела выпить вина. Но с кем? Грейс обернулась, когда по телу прошел озноб, словно от чужого присутствия, но на кухне кроме нее никого не оказалось.

Схватившись за ручку морозильной камеры так сильно, что побелели костяшки пальцев, Грейс дернула ее на себя и стала на ощупь искать лед. Ей попадались коробки с замороженной готовой едой, мороженое, что-то еще, чего она не могла разобрать в тусклом освещении, пока пальцы не наткнулись на нечто округлое, нечто, что раньше было теплым и мягким. Грейс отшатнулась назад, она бы упала, если бы чьи-то руки не подхватили ее.

– Ну, что ты, милая? – Калеб захлопнул дверцу, развернул Грейс к себе, обхватил ладонью за шею и прижал к холодильнику. – Нашла что-то интересное?

Калеб провел пальцами по ее телу от подбородка до промежности. В долгом, тягучем, как мед, прикосновении она чувствовала широкое лезвие наточенного ножа.

– Пожалуйста, – прошептала она, не вполне понимая, чего просит.

Тело больше не принадлежало ей, внутри себя в вакуумной, мертвой пустоте она металась, как неуклюжий ночной мотылек, опаляя крылья о неподвижную внешнюю оболочку.

Калеб расстегнул на ней джинсы и спустил до колен.

– Пожалуйста, – сорвалась просьба с холодных, онемевших губ.

– Пожалуйста, возьми меня? – Он улыбнулся и провел лезвием ножа над резинкой трусов, а затем вонзил его острием в тело и провернул.

Грейс ничего не почувствовала. Она упала на колени и отползла в сторону, где ее стошнило желчью. Она услышала, как звенит пряжка на его ремне, почувствовала липкую, холодную кровь, стекающую по бедрам. От закрытого холодильника несло тлением.

Калеб подошел к ней, схватил за волосы и резко дернул вверх. Грейс повисла на его руке, закричала.

И проснулась с горлом, забитым собственным криком, и ноющей болью внизу живота. Грейс села в постели и, не успев отойти ото сна, по слабости в ногах сразу все поняла: месячные.

После ареста Калеба[179] она не могла дождаться их наступления. Она все еще не могла простить себе эту слабость, притупившую инстинкт охотника. Острое одиночество, вынудившее Келлер впустить в свою постель убийцу.

В первые недели задержки она с легкой тревогой заглядывала в календарь и хмурилась: сбоев не было с подросткового возраста, по ее циклу можно было настраивать часы. Когда спустя еще несколько недель месячные так и не пришли, ее беспокойство возросло. Грейс пыталась договориться с собой – это стресс, мы использовали презерватив, этого не может быть. Ей не хватило духу купить тест на беременность. Кроме Джеймса и доктора Лоуренса никто не знал, что она сделала. И, пожалуй, Мэдди, но она была мертва уже почти шесть месяцев. Во время допросов Калеб не упоминал об их связи, за что, пусть и с допущением, она была ему благодарна. Но он смотрел на нее так… «Я знаю твою тайну. Знаю о тебе то, что может тебя уничтожить». Грейс не могла поговорить об этом с матерью или с сестрой, хотя привыкла обсуждать с ними все. «Если так, – думала она, – я могу сказать им, что встречалась кое с кем. И так вышло». Но знала, что этого никогда не будет. Она знала, что не избавится от чудовища Калеба Сент-Джозефа, если оно присосалось к ее внутренностям своими мерзкими, скользкими щупальцами.

Гнетущие мысли превратили ее в напряженную, нервную суку. Грейс отстранилась от близких, грубила коллегам, молчала, когда ей хотелось кричать и истерить, натянуто улыбалась, когда хотелось разрыдаться. Она ходила с прямой спиной, боясь, что если позволит себе на секунду расслабиться, то сразу сломается. Ее успокаивало только то, что живот оставался плоским.

Но этого хватило ненадолго: спустя еще месяц Грейс (не без помощи доктора Лоуренса) нашла в себе силы записаться в клинику и пройти обследование. Она надеялась, что ее отпустит, когда придут результаты анализов, но этого не произошло. Когда после затяжного отсутствия наконец пошли месячные, она радовалась, как никогда в жизни. Сейчас же они снова стали просто рутиной, неважным самочувствием и желанием остаться дома, в постели.

Грейс уже видела сны с участием Калеба и ненавидела себя за ту жалкую беспомощность, с которой сталкивалась в подсознании. После ареста криминалисты осмотрели его дом и обнаружили в морозильной камере отрезанные женские груди, в том числе и молочную железу Конни Чапман, его матери, а позже он рассказал, что пытался употреблять их в пищу, но, когда ничего не вышло, решил хранить без четкой цели. Грейс не помнила себя в тот день, когда услышала это. Она не понимала, как ей удалось высидеть весь допрос, который проводил лейтенант МакКуин, и добраться до дома живой, но в памяти остался вечер: задыхаясь, Грейс вернулась домой, сорвала с себя одежду, забилась в угол душевой и несколько часов, как ей казалось, сидела на полу под льющейся откуда-то сверху горячей водой, до тех пор, пока ее кожа не покраснела и не стала напоминать сморщившуюся оболочку утопленника.

* * *

Уже на парковке перед департаментом полиции со стороны девятой авеню Грейс поняла, что что-то не так. Она приехала задолго до начала рабочего дня, но места, чтобы оставить машину, уже не было. Припарковав «Челленджер» возле городской библиотеки, Грейс взяла сумку с заднего сиденья и вышла из