Королевский аркан - Елена Ивановна Михалкова

– Ясно всё, возражений нет, вопрос есть.

– Излагай.

– Как долго это продлится? У меня в конце месяца квартирная хозяйка сама за деньгами приезжает. Заодно проверяет, всё ли в порядке.

– Хозяйке позвони, предупреди, что уехала к подруге и заболела, деньги ей переведешь на карту.

– Она только наличные хочет…

– Тогда пусть дожидается, когда ты выздоровеешь. Скажи: кишечный грипп.

Девушка кивнула и исчезла.

Гройс вошел в маленькую комнату к Прохору и некоторое время стоял возле клетки, почесывая попугая. Маевский послонялся неприкаянно по квартире, проверил замки… Но делать ему, в отличие от Айнур, было совершенно нечего, и он тоже пошел к попугаю.

Прохор ластился, точно кот. Клетка у него была здоровенная – больше шкафа, и вокруг нее были разбросаны опилки. Гройс приучил своего любимца испражняться в специально отведенном месте (до встречи с Прохором Никита полагал, что это невозможно). Но вот уговорить попугая не мусорить оказалось Гройсу не под силу.

– Стар-р-р-рый развр-р-р-ратник, – нежно проворковал попугай.

– Это он о себе, – пояснил Гройс. – Не принимай, Никитушка, на свой счет.

Любуясь переливами цвета на груди птицы, Маевский спросил:

– А откуда у него такой словарный запас с уклоном в распутство? Вы научили, да?

– Если бы! – Гройс рассмеялся и прикрыл дверцу клетки. – Нет, это один мой бывший сотрудник… Веселый был человек… Да почему был! Он и сейчас есть. Мы с Прохором вернулись в Москву, а он остался. Может быть, даже в том же месте и работает. Правда, «Чайку» мою снесли и что-то новое отгрохали на ее месте…

– Это ваша гостиница, которую вы продали?

Маевский краем уха слышал упоминание о тех временах, когда Гройс был владельцем отеля, но не придавал этому значения. И с удивлением увидел, как болезненно дернулось лицо старика.

– Если бы продал… Мы с Прохором прожили там несколько лет. Я вложился в «Чайку», хотя понимал, что отбиваться это все будет долго. Чудесное место, и с постояльцами нам на удивление везло… Прохор и вовсе расцвел. Вокруг всё время люди, все его обожают, болтают с ним… Купался во внимании. Попугаи – они по большей части существа нарциссические, им только дай покрасоваться. Да, жили мы славно. А в один прекрасный день постучался в мой кабинет человечек из местных и предложил продать «Чайку».

– Ему?

– Что ты! Нет, он представлял интересы некоего предпринимателя. Предприниматель этот сам знакомиться со мной не пожелал, я для него был мелкая сошка, не стоящая внимания… И уж, конечно, желал он приобрести не гостиницу – в ней особой ценности нет… Земля там дорогая, Никита. Место отличное. Хотел он себе мой участок, с гостиницей, парком, автомобильной стоянкой и всем сопутствующим. О чем и пытался со мной договориться нанятый им шакал.

– Вы его послали, – утвердительно сказал Никита.

– К чертовой матери, – с мрачным удовлетворением кивнул Гройс. – Документы у меня были оформлены так, что не подкопаешься, сделка чистая… Ты вот спрашиваешь себя сейчас, как я мог быть таким кретином на восьмом десятке…

– В мыслях не было!

– А напрасно. Я себе не раз задавал этот вопрос. Сначала на меня натравили налоговую. Затем пожарная инспекция стала ездить, как на работу. Но это всё было несерьезно – так, мелкие укусы, чтобы заставить меня подергаться. А следом прокуратура начала проверять обоснованность приватизации, проведенной много лет назад. Как ты считаешь, мой собственный юрист в свое время при оформлении сделки проверил документы по приватизации?

Маевский кивнул. Он отлично понял, к чему всё идет.

– Правильно считаешь. Но в суде, который состоялся очень скоро, было доказано, что приватизацию провели незаконно. Вжух – и готово решение по делу. Меня из собственников мигом выкинули. Провели все нужные суды, оформили изъятие, вернули «Чайку» в казну, а казна тотчас провела конкурс, чтобы найти, в чьи заботливые руки пристроить имущество. И чьи же, ты думаешь, это оказались руки? Верно, – вкрадчиво сказал Гройс, хотя Никита не произнес ни слова. – Того самого предпринимателя, который даже не удосужился со мной лично побеседовать. Сделать, так сказать, предложение, от которого я не смог бы отказаться. Смешное существо человек! Столько времени уже прошло… Я и по «Чайке» отгоревал, и к Москве привык заново. А самолюбие мое по-прежнему царапает именно пренебрежение этого заезжего жлоба.

– Что он построил на месте вашей гостиницы?

– Да то же самое и построил. Только гораздо шире, выше и современнее. Вот так бесславно завершилась моя карьера владельца гостиничного бизнеса.

Маевский дважды обошел вокруг клетки, думая, чем бы отвлечь старикана от грустных мыслей. И тут его осенило:

– Михаил Степанович, а ведь у нас есть способ обезвредить Домбровского.

– Это какой же?

– Рассказать тем, чей персонал он подкупал, что происходит. – Маевский даже удивился, что эта очевидная идея не пришла им в голову раньше. – Объяснить, кто за этим стоит. В общем, раскрыть им глаза.

– А доказательства? – осведомился Гройс.

– Фотографии Желтухина!

– Все эти водители, горничные и массажисты на голубом глазу заявят, что покупали у Пономарева наркотики. Дурь он им толкал! Проверенную, отличного качества. Лучше их за такое уволят, чем открутят голову за продажу хозяйских секретов. Поверь, наверняка у всех заготовлена легенда на случай, если их спалят. Я об этом первым делом подумал.

Маевский помрачнел.

– Никита, ты не расстраивайся, – мягко сказал Гройс. – Это и в самом деле лучшее, что мы можем сделать. Перевести, как раньше выражались, стрелки. Пусть Домбровский разбирается не с нами, а с теми, кого он обманывает. Если мы его переключим, он про нас и думать забудет. У него возникнут совсем другого уровня проблемы, куда серьезнее. Но для этого нам надо иметь неопровержимые доказательства. На одних снимках мы далеко не уедем.

Старик закрыл клетку и вернулся в гостиную. Никита поплелся за ним.

– Айнур, сделай нам кофе, пожалуйста! – крикнул Гройс.

– Вы сегодня уже выпили свою порцию! Даже двойную.

– Что за девчонка… – под нос пробормотал старик и повысил голос: – Я тебе за что плачу?! За то, чтобы ты со мной препиралась?!

Айнур появилась в дверях.

– За то, чтобы с вами препираться, я бы с вас брала в два раза больше. Чай могу заварить. Некрепкий, с лимоном.

– Третируешь ты меня. Ладно, давай чай. Будем чаевничать с Никитой…

Маевский представил, что они с Гройсом будут сидеть, а Айнур – хлопотать вокруг, и немедленно метнулся за девушкой на кухню. В четыре руки быстро накрыли в гостиной, и обеденное солнце сверкнуло, отражаясь в розетках, наполненных вареньем.

Айнур всегда расставляла предметы так, что они образовывали законченную и совершенную в своем роде композицию.