Приговор окончательный! - Сергей Григорьевич Алтухов

— Старший следователь по особо важным делам.

Они только еще начали говорить, а Леонид Тимофеевич уже никак не мог отделаться от неприятного ощущения. Чуть позже понял, что это чувство вызывают маленькие колючие глазки Боровца. Они так и бегали, так и шарили по собеседнику. И еще — едкая, не сходящая с растянутых губ усмешка.

Переписав анкетные данные, капитан задал вопрос:

— Вы утверждаете, — Леонид Тимофеевич перелистнул несколько страниц прошлых допросов, — что израсходовали в ухтинской командировке большую сумму из своих личных средств?

Боровец согласно кивнул.

— И в частности, на оплату, — капитан, плохо разбирая слишком мелкий почерк, несколько раз перечитал нужное место, — нанятых со стороны трактористов для вытаскивания утопленной техники. — Все верно?

— Верно, верно! — не замедлил подтвердить Василий Иванович.

— А скажите, — Пантюхов слегка повернулся к окну и нарочито затянул фразу, — кому-нибудь из своих подчиненных, тем, например, которые участвовали в спасении механизмов, вы говорили о своих издержках?

— Об этом я, — Боровец перестал улыбаться, — никому из своих сотрудников ничего не говорил. И они даже не знают, что я оплатил работу трактористов.

Василий Иванович видел, как Пантюхов слово в слово записал его ответ.

— И вы уплатили им около двух с половиной тысяч рублей? — отчеканил капитан, опершись о стол сильными с крепкими узловатыми пальцами руками.

— Да как сказать... Трактористам я платил по сто рублей за день каждому, — он помолчал, будто что-то припоминая. — И было их трое. Но ведь я не только в эту командировку свои тратил, — увереннее добавил Боровец. Глазки-буравчики сверкнули. — Если все считать, так надо брать примерно с октября прошлого года по март настоящего. Я же постоянно в разъездах. Вот за этот срок, пожалуй, и наберется две, две с половиной тысячи.

— Конкретизировать можете?

Уловив в интонации следователя суровую нотку, Василий Иванович слегка поежился.

— Участков-то много, — Боровец подался вперед. — Кавказский возьмем, Свердловский. Везде приходилось нанимать посторонние механизмы и оплачивать трактористам деньгами. — Багровое лицо начальника управления приняло чуть виноватое выражение, — что, мол, поделаешь, техника — дефицит, а план-то выполнять надо. — Суммы, — поспешил он продолжить, — я сейчас не помню. Также не знаю фамилий тех людей... Но — примите во внимание! — Боровца определенно осенила какая-то догадка. Завороженным взглядом он проследил за скользящей по бумаге авторучкой следователя. — В эти же две — две с половиной тысячи входит и тысяча, которую я передал нашему старшему экономисту Фадиной в ноябре прошлого года в городе Сальяны Азербайджанской ССР.

— По какому случаю? — капитан прекратил писать.

— Тут, видите ли... — на губах Василия Ивановича вновь заиграла ехидная усмешечка, — казус приключился. Нонна Степановна у нас не только старший экономист, — зачастую и кассира замещает. Участки далеко от Новосибирска, что ж специально кассира гонять! А Фадина и производственные вопросы на местах решает, ну и заодно зарплату, бывает, для рабочих прихватывает. В тот раз в Сальянах зашел я к ней в номер в гостинице, смотрю, сидит на кровати, плачет. Аккредитивы перед нею на тумбочке лежат. «В чем дело?» — спрашиваю. «Ой, — говорит, — Василий Иванович! Не знаю, что делать, — и аккредитивы мне протягивает. — Когда командировку мне сюда выписывали, зам. главбуха попросила четыре тысячи шестьсот рублей с собой взять в подотчет: люди, мол, там без денег сидят. — Рассказывает, а сама аж вся трясется. Лица на ней нет. — Ну, взяла, — продолжает, — а когда в Новосибирске в сберкассе деньги на два аккредитива меняла — меня на тысячу рублей надули!..» — Боровец покачал лысой головой. «Как так?» — спрашиваю. «А так, — отвечает, — подала в окошко четыре тысячи шестьсот — получила взамен два аккредитива. Там, в спешке, показалось — все правильно. Здесь пошла наличные получать — гляжу — один аккредитив на две тысячи, второй — на тысячу шестьсот!» — Снова рев. Что ты поделаешь! — Боровец, словно ища сочувствия, посмотрел на Пантюхова.

Капитан нахмурил густые брови. Все эти отговорки начальника управления ему здорово не нравились. Искренностью здесь даже и не пахло. Платил за трактора, но никто об этом не знает и ничего не слышал. Случай с этой тысячей, может, и был, но Боровец его почему-то старательно выпячивает. Да еще и неизвестно, что покажет допрос этой Фадиной. Главное же — маленькая ложь рождает большое недоверие. А про трактора ложь явная — уж если бы платил из собственного кармана, хоть прорабам бы да поплакался, покрасовался. И потом, такие деньги в кармане носить просто так, за здорово живешь...

— Побежал на почту, — заканчивал историю с тысячей Боровец, — запросил управление, нет ли излишков в сберкассе. Ответили — нет. Пришлось выручать экономиста. Не оставлять же рабочих без копейки.

— А эту тысячу вы из личных сбережений взяли в командировку? — Пантюхов старался говорить как можно безразличнее.

— Нет, нет, — Василий Иванович потер одна о другую пухлые ладони. — По расходному ордеру получил в управлении. На всякие, так сказать, непредвиденные случаи.

Капитан чувствовал, что допрос затягивается. Но тем не менее, скрупулезно опросил Боровца по каждому из заявленных анонимно пунктов обвинения.

Оказалось, что холодильники «ЗИЛ» взяли себе по домам сам Василий Иванович, его главный инженер Удальцов и заместитель главного бухгалтера Морозова. Взамен, для отправки на рабочие участки, предоставили свои старые. Причем, разницу в стоимости Удальцов и Морозова выплатили в кассу управления, а Боровец — нет.

— Не успел, знаете ли, — чуть потупясь, сожалел он. — Все собирался, да вот закрутился.

Бензопила «Дружба», которую в магазинах днем с огнем не сыщешь, пошла мужу родной сестры Боровца, проживающей в Киеве. А чтобы все выглядело официально, — в сопровождающих документах указывалось — старшему инженеру управления связи Нечитайло. Естественно, получил ее «инженер» совершенно бесплатно. Боровец говорил об этом, как о мизерной услуге: «Был у сестры в гостях, в Киеве. Сергей Федорович, муж ее, очень просил достать. Матери, говорит, в деревне дровишек и то напилить нечем. Ну, я и помог».

Сваренными на рембазе тремя железными гаражами Василий Иванович тоже помог. Одним — самому себе. Вторым — Морозовой. А третий достался администрации профессионально-технического училища при заводе им. Чкалова.

— За свой гараж Морозова внесла деньги, — отводя