Идеальная деревня - Дж. М. Хьюитт

– Поняла, ба, – отозвалась Вивасия.

Кей настояла на том, чтобы проводить внучку домой, хотя идти было всего несколько сот ярдов. Вивасия держала ее за руку – своего рода поддержка, но Кей была слишком независима, так что пришлось делать вид, что они просто идут рука об руку. Скорее привязанность, чем помощь.

– Может, мне лучше держать бумаги у себя? – размышляла вслух Кей, пока они шли по дорожке к парадному входу дома Вивасии, как он теперь официально назывался.

– Я сохраню их, ба, – пообещала та.

Долгая пауза.

– Когда я говорю, что никто не должен знать, что ты теперь владелица дома, я имею в виду… – Кей возвела глаза к окну спальни, где теперь проводили ночи Вивасия и Чарльз.

– О, – сказала Вивасия. – Ну ладно.

Кей похлопала внучку по руке и потянулась к ней, чтобы поцеловать. Ее сухие, как бумага, губы коснулись щеки Вивасии.

Чарльз не знал границ. Он совал свой нос всюду. Однажды, еще до того, как Кей официально сменила местожительство, домой прислали ее банковскую выписку. Чарльз вскрыл конверт, адресованный Кей, и прочел письмо, присвистывая над цифрами, пока Вивасия не забрала у него листок. Стыдясь сказать бабушке, что Чарльз ознакомился с содержимым конверта, Вивасия разорвала письмо на кусочки и сожгла в камине.

Документы она решила положить в чемодан, один из трех, стоявших на платяном шкафу. Поездок в отпуск у них не будет, потому как денег на отдых не предвидится.

Наличие собственности на дом смягчило удар от легкого разочарования, которое Вивасия испытывала до сих пор. Она призналась в этом себе однажды вечером, пока ждала возвращения домой Чарльза. Тайное знание о существовании этих документов поддерживало ее, давало силы продолжать жить – ходить на работу, делать то, что от нее требовалось, все чаще возвращаться в пустой дом, погруженный в темноту, ведь ее муж приходил вечерами все позже и позже. Чарльз никогда не объяснял ей, где был, а спрашивать Вивасии не хотелось.

Пока однажды, примерно через месяц, он вовсе не появился дома.

3. Вивасия – сейчас

При виде рассекающего воздух лезвия Вивасия с размаху грохает нагруженный угощением поднос на стол и отскакивает в сторону.

Смутное воспоминание пытается пробиться наружу. Кто-то швыряет нечто, размахивает импровизированным оружием… Вивасия закапывает картинку поглубже, она хорошо научилась это делать. Пятясь, обходит стол и оказывается у двери на террасу. Надавливает на ручку и вываливается наружу. Дверь с грохотом захлопывается, а Вивасия, испустив крик, закрывает лицо руками.

Секунды не проходит, как слышится шум, громкий стук, топот ног по дорожке, кто-то врывается в калитку.

Чертов Роб опять здесь.

Он выражает тревогу, как вроде бы всегда. Вивасия не знает, отвечает она ему или нет. Если да, то, вероятно, груба с ним. Как обычно. Это ново для нее – резко говорить с кем-нибудь, а временами игнорировать. После ей почти всегда стыдно. Но не настолько, чтобы извиняться. Вивасия поворачивается спиной к Робу и робко заглядывает в окно, боясь, что мальчик изменил траекторию удара и направил острое, смертоносное лезвие на свою молчаливую сестру.

Нож по-прежнему у него, но в его маленьких руках появился еще один предмет.

Яблоко.

Теперь Вивасия понимает, что на кухне, в корзинке у нее за спиной, лежали яблоки. Туда, а не в нее метил ножиком мальчик.

Она чувствует себя глупо. Идиотка. Это же дети. Они не нападают на людей.

Не обращая внимания на Роба, Вивасия проскальзывает в дом. Закрывает за собой дверь. Нащупав край шторы, задергивает ее, чтобы Роб ничего не увидел.

Дети уже накинулись на яблоко. В буквальном смысле слова накинулись, оба как голодные лисы или волки. Кожура упала на пол волнистой полоской. Девочка выбрасывает руку и хватает ее. Засовывает в рот целиком. Такое ощущение, что дети не ели месяц.

– Смотрите, – дрожащим голосом произносит Вивасия, – вот хлеб с маслом. И печенье. – Она указывает на поднос, стоящий на столе.

Начинается настоящая бойня.

Вивасия, споткнувшись, плюхается на стул и наблюдает за детьми. Сама не замечает, что плачет. Тихо, беззвучно, как привыкла.

Пир обрывается внезапно, когда у мальчика начинается рвота. Он оседает на пол, наклоняет голову и выблевывает все только что съеденное себе на колени.

Вивасия ахает. Надо было раньше думать! Оголодавших детей нужно кормить осторожно, понемногу, так же как человеку, страдающему от обезвоживания, следует пить маленькими глотками.

Девочка быстро берется за дело. Она хватает кухонное полотенце, висящее на краю раковины, и вытирает мальчику лицо и руки, а сама при этом продолжает тянуться к опрокинутому подносу, не глядя берет с него кусочки еды и сует себе в рот. Осторожно, бросив взгляд на Вивасию, поднимает нож и кладет его на стол, после чего пир возобновляется.

Она заботится о мальчике, понимает Вивасия. Знает, как это делать. Сколько уже времени малышка исполняет эту роль? Интересно, а о ней кто-нибудь заботился?

Почему-то Вивасии не хочется прерывать трогательную, но ужасную сцену, которая разыгрывается у нее на глазах. Но, напоминает себе она, опекать маленьких – это обязанность взрослых. Нужно показать это детям. Пусть знают, что теперь есть человек, который о них позаботится.

Который будет их любить.

– Пора купаться! – весело и протяжно произносит она. – Сейчас мы вымоем вас обоих, верно?

Услышав ее голос, дети поднимают на нее глаза, но не двигаются.

– В ванную! – командует Вивасия. – Ну же, идите за мной.

Она шагает мимо них и дальше через прихожую – к лестнице, где осторожно оглядывается. Удивительно, но дети следуют за ней. Девочка впереди, мальчик держится за ее руку. Кухня у них за спиной – это катастрофа. Вивасия на мгновение задерживает там взгляд. Все вверх дном. Значит, в ее доме снова дети.

Она улыбается, показывает им жестом, чтобы встали впереди, и так, все вместе, они поднимаются по лестнице.

Хотя счастье заливает Вивасию, она беспокоится. В любую секунду может раздаться стук в дверь. И на этот раз появится не надоеда Роб, а полиция. Вивасии легко представить, как это будет выглядеть.

Сунут ей под нос фотографию: «Вы не встречали этих детей? В последний раз их видели здесь неподалеку».

Вивасия перестает дышать. Что она им ответит?

Теперь ей все представляется ясно. Надев на лицо маску озабоченности, она вглядится в снимок и скажет: «Нет, я их не видела».

Она солжет.

Легко и радостно солжет представителям закона.

Внезапная мысль поражает Вивасию, и она бросается вниз, оставив детей стоять около ванной. Тихонько приоткрывает дверь на террасу и выглядывает