Черный список Петроградки - Дмитрий Васильевич Подлужный

Он ломал доски с усилием, одна за другой. Доски сопротивлялись, как если бы не хотели впускать. Наконец, пролом был достаточным.

Внутри – крошечное пространство, без окон, со стенами, выкрашенными в чёрный. На полу – толстый слой пыли, но в центре, прямо на бетонной плите, лежала папка в полиэтиленовом пакете. И не пыльная – будто оставленная совсем недавно.

Он достал её и развернул.

Это был обрывок дневника. Фамилия на титульном листе: Фролов А.Ф.

Рукописные страницы, выцветшие чернила, но разборчивый почерк:

«…мы знали, что лестница существует. Не физическая, не из досок и гвоздей – а иная. Пространственная. Как только ты видишь её на картине – ты попался. Ты уже внутри. А дальше ты сам решаешь: дойдёшь до пятой ступени или свернёшь раньше..».

«Невзоров говорил, что хочет продать работу. Но никто не должен иметь её навсегда. Она не вещь. Это вход. Это ключ. Мы не имели права передавать её дальше, но он сделал это. Теперь она вне контроля..».

«…я видел, как Г. исчез прямо из мастерской. Буквально. Он шагнул внутрь полотна. Больше мы его не видели..».

Максим читал это, не дыша.

На последней странице – угольный набросок. Косая лестница, ведущая в пустоту. Под ней – надпись:

«Осталась только одна картина. Остальная лестница – уже в головах».

Максим вышел из подвала через два часа. На улице уже темнело. Он стоял, прижав папку к груди, и чувствовал, как сжимается горло.

Это не просто исчезновения. Это не просто убийства. Это – вещь за гранью понятного, и она всё ещё где-то здесь.

Глава 9. Галерея «Электро»

Галерея «Электро» находилась в глубине бывшего электромеханического завода у набережной Карповки. Переоборудованное индустриальное пространство, где трубы под потолком сочетались с галерейным светом, а бетонный пол глушил шаги. Здесь проводили выставки экспериментального искусства, видеопроекций, звуковых инсталляций и «перформансов в тишине». Пространство на стыке галлюцинации и маркетинга.

Максим пришёл без звонка.

В гардеробе – тишина. Пахло краской, кофе и озоном.

Худощавая девушка с серыми дредами и пирсингом в носу глянула на него со стойки:

– У нас сегодня только подготовка, выставка завтра.

– Мне не выставка. Мне нужна информация. Максим Лисовский. Частный детектив.

– Мы не храним чужие воспоминания, если вы об этом, – устало сказала она.

– Я ищу того, кто их хранит.

Куратор, к счастью, оказался на месте – Виктор Гайдук, человек лет сорока пяти, в чёрном джемпере, с модными очками и голосом, похожим на шепот преподавателя философии в третьем часу ночи.

Он не удивился, услышав, кого именно ищет Лисовский.

– Картина «Лестница #4»… Да. Мы выставляли её три года назад. Автор – А.Ф., Александр Фролов. Псевдоним или настоящая фамилия – никто точно не знал. Работа пришла анонимно, без сопроводительных данных. Был только мэйл отправителя, который исчез сразу после выставки.

– Что было изображено?

– Технически – лестница в темноте. Четыре пролёта, уводящих в туман. Масло и пастель. Но зрители отмечали странный эффект: некоторые говорили, что чувствуют падение при взгляде на неё. Или – как будто картина «подзывает». Мы даже ставили её в отдельный зал. Одну. На белой стене. Она гудела, понимаете? Не буквально. Внутри.

– Кто её купил?

– Это важно?

– Один человек умер. Трое пропали. Все они были так или иначе связаны с этим холстом. Так что – да.

Гайдук вздохнул и полез в архив. Через минуту он вытащил тонкую папку.

– Покупатель – Илья Орлов, интерьерный дизайнер. Забрал её прямо после закрытия выставки. Через полгода его мать заявила в полицию о его исчезновении. Он просто не пришёл домой. Телефон выключен. Квартира заперта изнутри.

– Картина?

– Исчезла вместе с ним. В квартиру он её не приносил – мы проверяли. Возможно, хранил где-то в мастерской. Но та была сдана, и нынешний арендатор – никакого следа.

– Фото работы у вас осталось?

– Да. Но на них ничего особенного.

Гайдук протянул планшет. Несколько снимков. Картина – лестница в темноте, свет словно изнутри холста. И на одной из фотографий – деталь, которая раньше ускользала от взгляда: на третьем пролёте, в тени, очертания фигуры. Смутные. Как будто там стоял человек. Но лицо размыто. Почти незаметно. Почти…

– Это точно не было в оригинале, – прошептал Гайдук.

Максим почувствовал, как по спине прошёл холод.

– Вы увеличивали?

– Пробовали. Бесполезно. Как будто изображение сопротивляется.

Максим взял цифровую копию. Ушел в вечер, где небо над Петроградкой было как старая черно-белая фотография.

Он шёл по Карповке, вдоль тихой воды, думая о лестницах, которые не ведут вверх и не вниз – а вглубь. О картинах, которые не просто смотрят на тебя – вселяются.

Картина исчезла. Следов нет. Автор – призрак. Свидетели – исчезают один за другим. А в центре – «Чёрный список», где кто-то методично вычёркивает прошлое, превращая его в отсутствие.

И всё это началось здесь, в Петроградке. В подвалах, в галереях, в холстах и подписях.

На следующий день он собирался пойти в дом Орлова.

Глава 10. Квартира, где не было картины

Дом на Лахтинской улице был серым, облупленным и при этом странно тихим. Высокий парадный вход с мозаичным полуразвалившимся орнаментом вестибюля намекал на былую петербургскую роскошь начала XX века – теперь это было лишь эхо. Максим стоял на пятом этаже, у старой лакированной двери с овальной табличкой: кв. 52.

Открыла женщина лет шестидесяти, в вязаном сером кардигане, с глазами, в которых усталость давно заменила слёзы.

– Вы про Илью? – спросила она, даже не дожидаясь представления.

Максим кивнул.

– Мне нужно понять, что с ним произошло. Это может быть связано с другими исчезновениями. Возможно, не только он…

– Заходите, – сказала она тихо.

Квартира была просторной – старая планировка, потолки под четыре метра. Но комната Ильи – пугающе пустая.

Кровать – застелена. Стол – аккуратен. Ни кистей, ни бумаги, ни инструментов. Даже на полках – пыль.

Как будто кто-то тщательно стёр его присутствие, но при этом не убрал ничего физически.

Пустота чувствовалась именно эмоционально.

– Он был спокойный. Замкнутый. Очень любил работать дома. Вечерами слушал старый эмбиент, читал философию. Иногда писал стихи. Про лестницу начал говорить после покупки картины, – женщина села в кресло, обхватила колени руками. – Говорил, что она… как будто разговаривает. Нет, не в слух, а… внутри.

– Что именно он говорил?

Она подошла к комоду, достала конверт.

– Он оставил мне это. За день